- Во время одного из своих путешествий по свету, миледи, я слыхал о чудесном устройстве господина Айзенхайма. Поговаривают, будто бы этот механизм, поедая молнии в штормовую ночь, в течение месяца после готов отдавать людям приятное, мягкое и светлое, полное гармоничного созидания тепло, в которое он превращает необузданное буйство стихии. Увы, в тот день, когда я имел бы возможность увидеть демонстрацию воочию, как назло, стояла наипрекраснейшая погода. Верите ли, миледи, впервые в жизни я досадовал на ясное солнце и безоблачное небо!
Отто улыбнулся и даже слегка хохотнул, приглашая леди Рейнольдс посмеяться вместе с ним.
- Вполне возможно, что я даже буду готов профинансировать этот, вне всяческих сомнений, удивительный проект! Однако же господин Айзенхайм слывет человеком странных нравов, будто бы он на долгие месяцы запирается от всего света и не желает видеть никого, кроме своей старой нянюшки. Признаться откровенно, я полагаю, что каждый человек несет в себе искру Творца, благодаря которой он способен озарить весь окружающий мир. Однако же есть люди совершенно особенные, geistesgröße, как их называют у нас. Здесь их, кажется, зовут гениями. Их искра, по моему убеждению, горит гораздо ярче прочих. Именно благодаря этому дару они способны совершать немыслимые открытия, продвигать вперед науку и технологический прогресс. Однако же любой великий дар есть и великое проклятие. Их свет ослепляет окружающих, а, порой, и их самих. А потому такие люди порой... шокируют. Их поступки, великие во всем, зачастую лежат вне пределов общечеловеческого понимания. Профессор Литлпенни, по моему глубокому убеждению, именно таков. Его добродетели порой оказываются сокрыты от посторонних глаз, но, уверяю вас, миледи, он - великий человек!
Господин Дорфмайстер постарался перехватить взгляд мисс Рейнольдс. Он хотел убедиться, что не напугал бедную девушку еще больше, а если бы удалось увидеть в ее глазах понимание, принятие или же спокойствие, пусть даже мимолетное - Отто был бы этому рад, как подарку.