Эмили
Холтон заговорил, а ты задумалась. Ты была его студенткой, потом коллегой. Вспоминаешь его лекцию по истории позднесредневековых монархий.
Крипициус, тогда лощёней и двумя годами моложе, барабанит пальцами по кафедре, неодобрительно глядя на зашептавшиеся задние ряды и продолжает: «Конечно же легенда о Короле-вороне – всего лишь легенда. Правда, как это всегда в истории, не так красива, бессвязна и ставит в тупик: мы достоверно знаем сегодня из недавно обнаруженной монастырской хроники и нескольких легальных документов того времени, подписанных предположительно его собственной рукой, что Йофурхарст жил гораздо раньше и правил севером тогдашней Каледии совсем недолго – каких-то пять лет после завоевания. Свидетельства его реальной биографии немногочисленны и мало известны сегодня за пределами круга профессиональных историков по сравнению с популярной сказкой о нём. Эти редкие, но весомые факты указывают на то, что Йофурхарст-человек и мифическая фигура Йофурхарст… демон, или, если хотите, как его называют «некромант» - существовали во времени с разницей в более чем сто лет. Образ Короля-ворона, по всей видимости, сложился в народном сознании гораздо позже, чем оба Йофурхарста упокоились в земле, уже когда и сама память об их правлении и их дворах была развеяна историей. Северные области Каледии присоединяются к центральному королевству Конрадом III в период консолидации земель под властью Хемусвара, окраинные средневековые монархии становятся больше мифом о прошлом, чем исторической памятью. Так было с Йофурхарстом и его двором. Но сегодня нас волнует вопрос о том, кто был тот, второй, правивший его именем больше ста лет спустя? Да? У вас какой-то вопрос, молодой человек? Поднялся из… О, боже. Давайте сделаем вид, что я сейчас не слышал это от будущего историка, а вы этого не говорили, хорошо?»
Твой отец умер рано. Ты едва помнишь его. Только запах табака в его кабинете, его книги. Как будто всегда существовали вещи, но никогда человек. Твоя мать, вдова Рейнольдс, всегда была холодна с тобой и всё же ты не чувствовала действительного недостатка любви. Ты знала, что она постоянно учит тебя. Как если бы она с пелёнок готовила тебя к сдаче какого-то сложного экзамена. Ни разу она не подала тебе руки, когда ты падала. Но ни разу не оставила тебя лежать, когда ты не могла подняться. Когда пришло время выбрать образование, она выбрала его за тебя. Но она же была и достаточно щедра, чтобы оплатить этот выбор. Ты не можешь вспомнить времени, когда бы ты думала о деньгах. Иногда ты не уверена, сумеешь ли их считать, если придётся.
Твоя первая полевая работа. Республика Хоолдам. Медно-зелёно-красный флаг. Равнины-столы. Холмы-купола. Берега-галечные-пустыни. И – болота. Прочавкали по пояс, наверно, милю. По ощущениям – «морскую» милю. Измазались с ног до головы в каком-то, да простят люди из общества, гниющем дерьме. Нашли каменный столб без надписей, торчащий из жижи, как назидающий перст утонувшего великана, говорящий внять его неудачному опыту и не ходить сюда. Рядом несколько сгнивших развалин на сваях. Спугнули местного дикаря. Если это – археология, то ты – княжна Ассурийская. Была уверена, что уйдёте ни с чем. Что можно откопать в болоте? Оказалось, кое-что можно. Холтон, мерзавец, какой он есть, всё же человек въедливый и внимательный: нашёл тайник в колонне. «Предмет ритуального назначения мезо-малакской культуры ‘Щелкунчик’; Железо, амальгама золота; Принадлежал жрецу малаков из верховей Мезы. Место обнаружения: Хеенхафская Низменность». Три дня хождения по пузырящейся вони – три строчки убористого описания на карточке блестящего экспоната в Музее Изящных Искусств в столице. Потом ты поняла, что часто такие три строчки стоят три года, а не три дня. Но тогда ты была в бешенстве.
Леди Рейнольдс хотела, чтобы ты стала археологом не из пустого каприза, но она была не тем типом человека, который радостно и подробно всё объясняет при первом же признаке вопроса. И когда на твоё горькое письмо тебе пришёл короткий ответ, ты, подышав, продолжила подготовку. Ты родилась в Республике, но ваш род по линии матери происходит из Королевства Каледия. Похоже, у неё был особенный интерес в отношении кого-то из ваших предков. Возможность отправиться в нужном направлении не заставила себя долго ждать.
Северная Каледия. Пепельная пустошь западных отрогов Топфелл. Ваш лагерь исторгает из себя короткие экспедиции уже больше месяца, но работа не движется. Местный проводник мучается ужасным кашлем и почти не встаёт. Рабочие пьют и дуются в карты. Студенты скучают и смотрят в сторону моря и дома. Холтон мрачен. Ты подавлена. У вас есть монастырская хроника. На её основе и на собственных догадках вы нарисовали карту. Похоже, карта ни к чёрту. Ты берёшься за повторный перевод хроники. Лампа в твоей палатке не гаснет до рассвета. Круги под твоими глазами, наверно, придают тебе уже пугающий вид. Холтона он не испугал. Он входит к тебе, и от него разит алкоголем. Он говорит ненавязчивые и приятные вещи, как ему кажется, но ты не впечатлена и испугана. Он не замечает. Ты толкаешь его и выхватываешь пистолет. Если он сделает шаг – ты выстрелишь. Он моргает. Вы долго молчите, глядя друг на друга. Он уходит, качаясь, без единого слова.
В отличие от остальной столичной аристократии Стрёбе, гордящейся своими генеалогиями, как экзотическими драгоценностями, вы не можете проследить корней по одной из линий достаточно далеко. С линией отца всё прозрачно – он происходит из старого рыцарства Стрёбе, получившего свои земли и титулы ещё в период шести королевств, переживших свержение монархии, и прекрасно живших «от меча» в республике – как они это привыкли делать поколение за поколением. Мать же, урождённая каледианка, может достоверно говорить только о трёх ближайших поколениях своих родственников. Насколько вы знаете, они все были мелким безземельным дворянством, последний из них, её отец, дослужился до высокого чина в армии, был пожалован земельным наделом неподалёку от какого-то захолустного местечка под названием Кэсвик. Он построил там медоварню, когда вышел на пенсию. Внезапно, он продаёт её вместе с землёй, бросает всё и переезжает с детьми в республику. Ему было пятьдесят два, когда он сделал это, а твоя мать была едва старше тебя.
Ты клюёшь носом над книгой и просыпаешься, каждый раз с испугом, касаясь страницы. Перевод истощает мозг, как бесконечное копание вызывает мозоли на руках. Но ты нашла несколько ранних ошибок, которые вы с Холтоном сделали, переводя текст в первый раз второпях. Они не складываются в новую связную версию. Ты штурмуешь выведенную рукой монаха каллиграфию, как зомби мог бы штурмовать стену из кольев: без успеха, без усталости. Многодневная осада дала результат. Ты начинаешь перечерчивать карту. Крипициус застаёт тебя за этим занятием и скрывать суть работы бесполезно. Он никогда не извинялся, но между вами установилось холодное перемирие. Новая экспедиция. Могила рыцаря. Глаза рабочих блестят, студенты оживлённо болтают. Холтон постукивает ногой, довольно морща усы.
Шипит кожа. Он начинает кричать и исполнять ногами движения, подобные ритму модного сейчас велосипедного спорта, вырывая из земли траву и бросая в костёр комья земли. Ты чувствуешь жалость?
Когда вы вернулись в Стрёбе с грузом, он уволил тебя, едва вы сошли с палубы. Затем он опубликовал монографию и цикл статей о своих открытия в северной Каледии. Ни в одной из этих работ не упомянуто твоё имя. Его юрист в формальном, но сочувствующем письме объяснил тебе, что если ты попытаешься доказать свою причастность к этой научной работе, в суды придётся ходить ещё твоим правнукам. Следом пришло письмо от матери: тебе нужно вернуться в Каледию. В этот раз она объяснила подробно.