Были моменты в жизни чернокожего фермера, когда он думал, что для него всё кончено. Бывало и так, что радуга фортуны сверкала едва ли не над самой головой. А вот так, чтобы ни испугаться, ни обрадоваться не получалось, такого Алонзо почти не помнил.
Даже сердце его билось сейчас хоть и часто, но размеренно, как исправно раскочегаренный котёл паровоза. Когда он понял, что дуэль окончена и опустил винтовку, ему на протяжно звенящую секунду показалось, что он пережил саму смерть. Та лежала ничком в дальнем конце коридора и ожидаемо не улыбалась. Старые черепа виделись Алонзо совсем другими - не смеющимися, а насмехающимися над тщетностью людей перехитрить вечность.
Всё встало на свои места: силуэт на полу оказался остывающим головорезом, их встреча - почти односторонним убийством, а окружающие - его свидетелями. Даже одиночество в нетерпении склонилось над плечом Алонзо - ему было всё равно, где провести остаток чужой жизни, в тюрьме или на ферме. Алонзо такое безразличие не разделял.
- Самооборона! - хрипло выкрикнул фермер, привалившись к стене для совладания с дрожью в ногах, - Я веду дело с Земельной Конторой, а это была попытка моего ограбления!
Он не знал, что добавить, а главное, и не хотелось ему вообще что либо добавлять, распутывать и вызнавать подоплёку дела. Что если это и правда грабитель, что если встреча в самом деле не случайна, что если мексиканца действительно кто-то направил? Фермер знал, что докопаться порой можно и до корней, которые придётся или перерубать, или перекапывать. Если наперёд знать природу страстей человеческих, проверять лишний раз не захочется.
Алонзо тяжело вздохнул и прислушался к себе. Что бы ни ждало его через час, день, год - здесь и сейчас он остался собой, не струхнул и не подвёл тех, кто в него верил, а главное, не уступил соблазну насовсем остановить и без того растянувшееся на годы мгновенье. Нельзя вечно жить радостью первого дня без кнутов, первого урожая без эксплуататоров, первой победы в честном поединке. Радость подлое чувство, от неё порой слепнут.
К моменту появления в отеле представителей закона фермер уже был преисполнен решимости отстоять своё доброе имя и деньги общины, а о ждавших его переменах и думать забыл.