Не стоило Патрику так говорить.
В конце концов, он был джентльмен. Пусть не первой свежести, пусть неоднократно потертый жизнью, и повидавший много весьма неджентльменского в этой жизни — но черт побери, Патрик Гласвотч по прозвищу "Стеклянный" оставался джентльменом в душе, и поэтому имел право сожалеть о некоторых своих поступках. И грубость в отношении женщины была одним из них.
С другой стороны, Патрика тоже можно было понять. В конце концов, он не пил со вчерашнего дня, а имея в кармане целых четыре доллара — это же просто невыносимо! Ведь из серебра нельзя выжать алкоголя, зато на серебро его можно купить, и черт побери, когда ему представилась такая возможность, он был слишком на взводе, чтобы хотя бы попытаться немного отфильтровать свои изречения и доступно объяснить столь же изнывающей от жажды леди, что ему, мммать, нужнее!
С третьей стороны, у леди на поясе был револьвер, в глазах — холодная сталь, а в речах — ничуть не меньше нецензурных аргументов, чем у Патрика. И всей своей статью она неуловимо напоминала Дору, что вело ко вполне очевидным выводам, рассмотреть которые Патрик мог прямо здесь, на улице, и даже принять близко к сердцу. Или в голову, если леди предпочтет целиться повыше. Если еще добавить к этому всему рану Патрика, которая не успела затянуться с последней дуэли и сейчас малость сковывала движения, то по всему выходило, что...
...не стоило Патрику так говорить.
— Кошка драная, — сплюнул Патрик дрожащими губами. — Посмотрим, из чего-то ты слеплена!