Когда бандит взмахнул руками и рухнул за диван, на лице Никки ничего не отразилось. Это был все тот же оскал дикого зверя. Сейчас она как никогда походила на свои фотографии и рисунки из газет восточных татов. Тех, которые были подписаны «сбрендившая домохозяйка» и «разыскивается поджигательница». Быстро и резко этот зверь простучал каблучками по полу от стола к дивану. Курок опять взведен, ствол готов плюнуть свинцом, прищуренные глаза рисуют на окружающих мишени. Вдруг у этого Кайота есть здесь дружки-приятели. Но все уже было кончено. Мужчина затих, а желающих вписаться за него не нашлось. Никки немного постояла над телом, потом вернула курок в нейтральное положение, а сам револьвер в кобуру. И огонь в ее глазах оказался просто отражением многочисленных свечей и ламп.
К трупу Никки не притронулась, смешно сказать, но она боялась покойников и крыс. Поэтому сделала щедрый жест, объявив, что деньги и оружия Кайота достанутся тому, кто организует его похороны.
Женщина выпила с пианистом, а потом еще раз, пока слушала выступление. И еще одну, на дорожку. Потом Никки витиевато извинилась перед присутствующими за небольшой беспорядок и откланялась. Ее ждала дорога к заказчице, ту весть о кончине Кайота должна была привести в хорошее настроение.
- Может она мне нальет призовой стаканчик, кроме положенного гонорара, - думала Никки по дороге, - мне он совсем не помешает.