Плечо ударилось об дверь и заныло от боли – наверняка синяк еще неделю не сойдет. Но жизнь стоит пары синяков, а сейчас укрытие означало жизнь. И, хвала святым Марии, Флоре, Феликсу Геронскому и Магниусу Таррагонскому, доски двери поддались под напором, а петли, скрипнув от обиды, повернулись и перед Октавио открылся показавшийся ему необычайно прекрасным вид на шкаф, видавшую виды кровать и прочее небогатое убранство комнаты. Чудесное зрелище для того, кто только что шкурой чувствовал летящие в него пули в узком коридоре.
Но вот пуль почему-то не было. Даже выстрелы не прозвучали. Красотка что-то там кричала про шерифа и bandito, но Дельгадо не сомневался, что делает это она для отвода глаз. Он был вообще уверен, что со стражами закона у нее самой бы проблемы начались. Наверняка эта cara bonita болтается где-нибудь с подписью "Dead or Alive" и цифрой награды. Поэтому он решил, что думать над последствиями будет позже, а сейчас будет стрелять. В дно шляпы с сотни метров Октавио, конечно, не попадал, но и стрелком был достаточно неплохим, чтобы не полагаться на плотность огня.
Когда пальцы сомкнулись на рукоятке револьвера, внезапно громила понял, что они мокрые. Руки от страха вспотели. Да и не только руки. Хорошо хоть выпил не так давно, чтобы трясучка началась, и не так недавно, чтобы в глазах мутилось. Курок ударил по ребру левой ладони, палец правой вдавил спусковой крючок…