Озадачила капитана одна рыжая пчела. Ох как озадачила. Ещё сильнее, чем было до этого, хоть теперь уже обиды не было. Было непонимание и желание разобраться. Желание всё объяснить и спросить, почему она так говорит. Словно кусок льда... Это сравнение обожгло сердце Чижика, ему стало больно от этих слов. Хотелось горячо возразить, но у него не осталось на это сил. Ему-то самому, с его ракурса, казалось, что он, напротив, подобен извергающемуся пламенному вулкану, и отстраняется от неё только потому, чтобы не сжечь огненной лавой. Но кусок льда... мда, это было... непонятно. Хотя затем Фёдору Михайловичу пришла мысль, что, быть может, Майя именно на это и рассчитывала? На такое завершение их свидания. И переоделась поэтому так... соблазнительно. Не хотелось так думать, и уж лучше бы он ошибался. Потому что, если это правда, невольно вставали вопросы к ней. Множество вопросов. На самом деле всего два, но каждого из них с головой хватало. Почему она решила, что этим всё сегодня закончится? И... неужели она забыла его прежние слова, их уговор, что им не нужно спешить? Или он своим поведением дал ей думать иначе, сам налажал и теперь видит последствия?
Чижик окончательно запутался в своих рассуждениях и не решался спросить о чём-то Майю, несмотря на их уговор открыто выражать свои мысли. Слишком обидными для неё могли оказаться эти вопросы, а он не хотел ещё больше уязвить её гордость неосторожными и, вполне может статься, безосновательными подозрениями. Федя сдался, больше не имея сил обмозговывать эту всю ужасную ситуацию. Ему было нехорошо, хотелось уйти и уединиться, но нельзя было оставлять Майю одну сейчас. Им нужно пережить этот момент. Позже они оба успокоятся и обговорят это, когда будут не на эмоциях. Сейчас нельзя, слишком легко разгореться ссоре. Нужно просто пережить, переболеть и выждать. И не оставлять девушку одну. Впрочем... ему и самому не хотелось уходить. Какая-то часть его души желала остаться, и он не мог ей отказать.
- Ладно... - вздохнул капитан тяжело и порывисто, выслушивая её горькие слова и упрёки, но не отпуская, прижимая к себе. Словно бы боясь, что если отпустит - пчёлка улетит, упорхнёт на своих крылышках, молнией унесётся в небо, и на этом закончится короткое мгновение их счастья. - Не станешь давить... хм... я думал, это я давлю, - он горько усмехнулся. - Думал, слишком... слишком жаркий... и не хотел... чтобы ты обожглась...
Он замолчал, не зная, что ещё тут сказать, чтобы не усугублять ситуацию. И старался не смотреть ей в лицо, потому что чувствовал, будто она может увидеть в его глазах невысказанные вопросы.
- До лампочки? Н-да... - Чижик поджал губы. Голос его звучал глухо и безжизненно, словно бы начисто лишившись всех эмоций. Данко он сейчас напоминал этим своим голосом. Хмуро взглянул на девушку. - Фединатор, да? Тебе Михалков сказал? Это он так меня называет... Под дулом пистолета, угу...
Фёдор Михайлович покивал, его глаза потемнели то ли от обиды, то ли от гнева, но внешне он оставался невозмутимым, лишённым чувств Чижиком. Железным капитаном Фединатором. Холодным куском льда. Даже побледнел немного, чтобы соответствовать сравнению.
- Ты уж определись, холодный я или горячий, - фыркнул он беззлобно и даже немного пытаясь пошутить, когда Майя вдруг сказала, что он горячий. Горячий холодный кусок льда... Везувий ледяной... А что, в Антарктиде вроде бы есть действующие вулканы, извергающие заледеневшую лаву и густые снежные пары. Рассмеялся тихо, снова остывая, возвращаясь к прежнему состоянию. Теплота в голос вернулась вместе с лёгкой игривостью. - Ну ладно... Как бы обидно это ни звучало, спорить с женщиной - это не по-мужски. Можешь называть меня как хочешь, да-да.
Он обнял Пчёлку за плечи, поднял голову чуть вверх, обращаясь к искину:
- Данко, ты слышал. Включи что-нибудь медленное, лиричное и под скрипку. Но не тоскливое, пожалуйста.
- Есть, капитан, - откликнулся корабельный искин.
И полилась нежная скрипичная мелодия. Вступление перед лиричной частью, за время которого партнёры могли занять позицию для танца и насладиться первыми мгновениями общества друг друга. Ну, если бы они танец начинали с приглашения.
- Надеюсь, Данко достаточно романтичный искин, чтобы подобрать нам нужную мелодию, - улыбнулся Фёдор Михайлович и опустил одну руку Майе на талию, второй же взял её ладонь в свою для танца. - Знаешь, было бы желание и терпение научиться играть на скрипке. Мне вот как-то в детстве губную гармонь подарили. Настоящую, профессиональную. Эта знакомая хотела, чтобы я научился на ней играть. Это был забавный опыт, мне даже удавалось что-то простенькое изобразить, исключительно наугад. Но потом я её забросил. Хотя не выбросил, она до сих пор у меня где-то дома пылится в коробке.
Скрипичная мелодия зазвучала вызывающе, и Чижик наконец опомнился и начал движение, пытаясь включиться с Майей в танец. Движения его были несколько неловкими, не очень уверенными, но намерение с ней потанцевать явно было твёрдым.
- Прости, я должен был раньше сказать... я ни с кем прежде не танцевал, - смущённо признался капитан.
Лана не любила танцы, потому что не умела. Он как-то ей предлагал, но получил отказ, и она чётко дала понять, что предпочитает разговоры танцам. И сейчас действительно был его первый настоящий опыт.
Чижик как-то прочёл в пособии по педагогике, что многие конфликты и ссоры можно решить необычным способом, если поставить конфликтующие стороны в обоюдное интересное положение, неожиданное для них и способное переключить акцент внимания на вставшую перед ними новую задачу. И он решил испробовать это на практике. На себе и на Майе. Это не считая простого человеческого, мужского желания потанцевать с нравящейся девушкой. Больше, чем просто нравящейся.