- Нет, не надо! – она заблудилась в его восхищенном взгляде, тоже в свою очередь потеряв счет времени. Словно бы жаркая волна захлестнула Майю Юрьевну и она знала сейчас, что любима. Что красива! Что она просто-таки шокировала молодого капитана Чижика, впервые пожалуй показав ему свою женственность.
…Выходит, ее отец знал толк в это самой женственности? Подарок его действительно был выбран с любовью, со вкусом. Пусть Майю увидят другие, как видит он ее сам! Отец знал толк в этих делах, порой излишне строгий к Майе Юрьевне, он всё же выбрал для нее нечто действительно уникальное. Сердце Пчёлки защемило от острой благодарности к Юрию Светлову, от этого странного мгновения, когда она вдруг осознала, какой видел ее папа. Какой желал показать миру.
И этот сияющий Федин взгляд, одновременно растерянный и полный счастливого восхищения!
Она заблудилась в его серых глазах, утонула в этом его мужском удивлении, расцветая счастливым нежным румянцем, но обе руки легли на его плечи, силясь удержать капитана в белоснежной его рубашечке.
- Федь, не уходи… - мягко сжались девичьи пальцы скользнув по его шее, пахнуло от Майи легкими цветочными духами, а ноздри ее чуть расширились, выхватывая его собственный аромат. Этот замечательный запах одеколона улавливая, перемешивающийся с запахом чистой рубашки и тёплого тела под ней. – Время штука капризная, мой капитан! Сейчас его много – потом мало, давай уже посмотрим это дюже старинное кинцо. У меня есть кресло! (улыбнулась задорно, припоминая «любовь» капитана к её креслу). Шикарную блин пугаловку поставила Майя Юрьевна, не хухры-мухры, а Чижиков самых настоящих. Ой, прости. Чужих, само собой, старых добрых Чужих!
А длинные пальцы ее, словно бы против воли уже попытались зарыться в его волосы, нечаянно скользнув от шеи к голове. Перебирая аккуратно эти любимые пряди, наслаждаясь запахом его - этим живым духом мужского тела! И всколыхнулся жаркий туман в голове, напоминая о поцелуях, об объятиях страстных в голокомнате, когда только снег и ничего лишнего вокруг. Когда только горячий страстный снег обнимает душу, падая от земли к небу…
Но еще помнила себя Майя, ещё не сдавалась этому счастливому мороку. Словно бы за спасительный якорь ухватилась за новый планшет Пчелка, за мысли о мостике, об отце.
- Я… так оделась. Ну… Для мостика. Чтобы быть во всеоружии попав туда, чтобы не опозориться и все такое, мой капитан! Ммм, Майя Юрьевна ведь никогда не бывала в таких пафосных местах, родной мой. А вдруг кнопочку какую запретную нажмет или еще чего? Ну нет, ёшкин кот. Эта форма – она словно бы воплощение моего самоконтроля, этой самой стали воплощеньице, заложенной в характере неустрашимой Майи Юрьевны Светловой!
И усмехнулась, понимая что городит сейчас форменную чушь, что щебечет пчелой, лишь бы не потеряться в эмоциях. Потому что ей было хорошо, когда он рядом, потому что ей было очень-очень восхитительно в его присутствии, и она боялась силы своих чувств. Боялась задушить его собой, надоесть и все такое. Завести капитана Чижика в пропасть этим своим жаром.
Нужно было оставаться трезвой, чинно пить какао и смотреть кино. А белая рубашка пьянила ее, манила ее. И этот планшет, и челочка и освободившееся место блондинки на стене! Майя улыбалась. Но она еще помнила о форме, помнила об ответственности за своего мужчину, за всех мужчин на корабле включая Данко.
«Хоть бы он пожелал прогуляться на мостик, тогда было бы проще успокоить своё сердце. В каюте… в моей каюте мы будем слишком одни! Я так хочу остаться с ним один на один, забыть про все эти уставы и правила… Но. Почему всегда есть эти дурацкие «НО»!?
- Ты такой красивый, Федь, - прошептала восхищенно. - Очень нарядный в этой рубашечке!