Азартно серыми очами своими сверкнула Майя Юрьевна, полуулыбнувшись удовольственно в этой снежной ночи. Заметила смущение Фёдора Михайловича наша Пчелка, приметила его про себя и развеселилась чисто по-женски, поглядывая на капитана с добрым азартом. А ведь огорчился он, а ведь посуровел и даже поник немножечко, обеспокоившись чем-то.
Хе-хе. Тем самым! Одним особенным для рыжей девы моментом: «Разочаровался Фёдор Михайлович, как пить дать поскучнел. Ему ведь кажется приятно с одной рыжей Пчелой под снегом гулять. Так точно! И он не желает, чтобы этот славный момент был разбит нежелательными вторжениями!»
- Ну-у-у, можно и без третьего лишнего обойтись кэп-тэйн, просто я забеспокоилась, что здесь ТА-АК, слишком инти… эээ… темно, значится. Ага-ага. Смущительно и всё такое… - перешла на шепот веснушчатая девушка, громкий такой и азартный же полушепоток.
– А доктор Светлова наша замечательная, дюже стеснительная особа. Будем правдивы! Она ведь просто хотела сделать как лучше и ничего дурного не желала, но если уж по сердцу говорить…
Примолкла таинственно Майя Светлова, теперь уже без смеха и без шуточек признаваясь. С теплотой на лице признаваясь и с ласковым светом этим в мерцающе серых её глазах – с тем самым добрым светом в очах, который много больше слов говорил-то:.
- Но если уж по сердцу говорить, мне с вами очень приятно, капитан. Эммм. Тет-а-тет, приятно, вот я болтливая Пчёлочка о чём…
Прикрылась шахматной доской аки щитом, бросившись в свой коронный забег.
- Техника ошарашивания, Фёдор Михайлович! Будете кидать снежком, или сжалитесь над одной скромной леди? – живенько скатала мелкий снежный заряд, укрываясь под ближайшим кустом. – Смею заметить, Фёдор Михайлович, это непедагогично, закидывать холоднючим снегом маленьких рыжих пчёл!
Хихикнула, бросая с размаху в него шарик и быстренько новый скатывая, желая количеством взять, против его одного огроменного. Раскраснелась, блестя улыбкой своей половинчатой.
Прямо-таки растрепалась, застыв с прядью медно-рыжей на щеке – счастливая сейчас под этим снежным ливнем. Свежая. С шахматной коробкой в одной руке и с горстью снега в другой.
- Тссс, - вдруг приложила палец к губам, призывая к себе отважного капитана Фединатора:
- Идите сюда, вот оно! Здесь и исторьица с холодильником приключилась, и именно сюда отважная Майя Юрьевна отправилась после того приключения. Олрайт, именно здесь всё и началось…
Указала вдаль.
Там, под прикрытием деревьев виднелось сказочное здание – старинный особняк Репино Радищенского медицинского института. Красный кирпич, затейливая лепнина, широкий купол на крыше украшен длинным шпилем, навевающим сладкие грёзы о дождливом Санкт-Петербурге.
- Под снегом здание кажется сказочным, когда смотришь отсюда, словно зачарованный замок. Я его очень люблю! А дальше идёт современный корпус – там стекло и пластик, общежитие и уютное поле, вокруг которого Майя Юрьевна круги нарезала прилежно. Там моя орхидея росла, там я росла. Правда, редко когда удавалось в комнате спокойно посидеть, да зато на своих прогулках я была не одна...
Она застыла, поглядев на него грустноватым глубоким взглядом. Снег вокруг нее кружился, засыпал неторопливо сочную рыжину волос. Капельками воды стекал по веснушчатым щекам, бриллиантами сверкал, отдыхая на Майиных бровях. Точь в точь таких бровях, как у капитана Юрия Светлова.
Мечтательными сделались серые глаза, в далекое прошлое заглянули посреди этой фиолетовой бури:
- …Вот станет Майя Юрьевна взрослой, а Фёдор Михайлович свой корабль под командование получит, так я думала в пещере. Ну да, ну да… Напрошусь к нему на корабль, и никакой лирики. Рабочее сотрудничество и всё такое, ёшкин кот! То на словах у меня было, хе-хе. А в душе… в душе разное другое думалось, ага-ага. Потом когда всё закончилось, Майя Светлова сюда отправилась – в Репино Радищево, чтобы подальше от отца и от всех этих клятых звездолётов затеряться. Я с отцом тогда не говорила, я с отцом тогда громко молчала. Но по первости сильно мне скучалось в этой добровольной ссылке – агась, по клятым звездолетам скучала, по МЗУ, по Фёдору Михайловичу тоже. А потому придумала Майя Юрьевна себе сказку, будто бы не одна она находится в этой глуши. Вроде как добрый друг с ней рядом: и брови его замечательно длинные да грустные, и голос его тёплый, с таким живым чувством всякие длинные лекции рассказывающий и самую скучную чушь, во что-то интересное превращающий.
Кивнула капитану Чижику, к бровям его руку протянув чтобы дотронуться пальцами, ласково дотронуться и нежно – погладить эти любимые грустные брови и любимую же, родную даже челочку. Прикоснуться к нему одному родному, покрываясь мурашками от волнения.
Затем рассмеялась, стряхивая с себя небесную влагу. Птичкой защебетала, развеселилась.
- Пойдёмте, я вас с одной замечательной сосиской сейчас познакомлю!