Это была особенная минутка, может быть даже пол минутки или всего лишь пару мгновений, которые говорят много больше слов. И важнее тысячи нелепых фраз сейчас было это молчание, этот короткий живой взгляд Майи Юрьевны, которая уже спешила, которой уже надо было встретиться с Кырымжаном и отправиться по своим делам. И которая застыла сейчас безмолвно, рассматривая ненадолго Фёдора Михайловича, промельком даже и в то же время по-настоящему принимая для себя данкийского капитана. Примечая в нем что-то новое, человеческое, обыденное такое и замечательное; удивительное и в то же время буднично живое как тогда в лифте, когда он из героя, из некого персонажа в ореоле неземного сияния вдруг превратился в мужчину. В земного мужчину превратился-то Фёдор Чижик, со своим мнением, со своей историей пьяной юности; с простой этой житейской историей, за которой достоинства скрывались и недостатки тоже!
Вот и сейчас, серые глаза девушки удивленно посветлели, замерцали даже снежными блёстками отражая эмоции. Сердечность отражая. Радость этого нового открытия, принятие этого мужчины и конечно же, то самое «ах!», которое мы испытываем, когда человек становится нам ближе. Когда из фигуры отстраненной да загадочной созданной нашим воображением, проявляется вдруг живая личность, точно такая же как и у тебя – со своим настроением, со своими гудящими пчёлками и шныряющими таракашками в голове, со своими смешинками и вредностями тоже, ну да, ну да.
Ах! Плеснулось это самое удивление в Майе Юрьевне. И было это теплое удивление, не то противнистое чувство, которое отвращением сменяется, острым ощущением неприятия. Чуждости этой плесневелой, когда до тебя доходит – да он же совсем чужой мне! А то удивление это было, когда ты рад узнать человека нового, когда ты заинтригован им и полон живого любопытства. Когда ты понимаешь что это ТОТ САМЫЙ человек, но это именно что ЧЕЛОВЕК – не таинственный герой женского романа без страха и упрека, а такой же точно хомо-сапиенс как и ты сам. И интересно тебе с ним. И остро тебе с ним. И горячо, и покойно-родственно тоже.
Потому что вы похожи! Достоинствами своими похожи, любовью похожи и агась-агась, какими то своими личными сложностями тоже.
Улыбнулась Пчёлка.
- Какой вы сейчас! – произнесла тихо, удовольственно произнесла, с тем тёплым чувством в голосе, которое о добром говорило. Даже о чудесном говорило то! Заявляло прямо-таки и выкрикивало без всяких ненужных недомолвок.
Понравился Пчёлке Майе этот поцелуй в щечку. Ободряюще дотронулась она рукой до Фёдора Михайловича, снова ярчайшей своей улыбкой расцветая. Особенной. Половинчатой. И очень даже щедрой в этот момент – и глядите-ка, половинчатости в улыбке этой на мгновение не стало, почти по-настоящему разулыбалась Данкийская Молния, откинув голову назад и прикрыв глаза. Может она глупо сейчас выглядела, может нелепо немного – с этим счастьем по лицу разлившимся, с этими прикрытыми глазами и румянцем на щеках, слишком уж открытой в своих чувствах могла выглядеть великолепная Майя Юрьевна. Но было всё именно так.
А потом бесценное мгновение прошло, когда Светлова прочувствованно кивнула, собираясь откланяться:
- Фёдор Михайлович – капитан вы. Не волнуйтесь. Я буду разумно помогать, эээ, с позиции логики помогать-то, агась-агась. Что бы там ни было – капитан вы. Я рада… я тоже бесконечно рада!
И хихикнула вдруг не удержавшись.
- …Что для вас Майя Юрьевна ценнее велосипеда! – скользнула рука на прощание по его руке, тепло скользнула, мягко. Без шуточек скользнула и юморин же, сокровенным огнем сердца делясь, честным этим своим пламенем.
Построжала Валькирия лицом, побледнела веснушками своими пёстрыми, пугаясь предстоящего разговора с Майором, поправила одежду на себе, дабы строгости придать образу рыжему. Но на щеке поцелуй цвел. На щеке месяц-май отдыхал.
Ага-ага.
...И когда было жутко по коридорам идти вслед за Майором, когда уже накатывала липкая паника заставляя трусить, рука нет-нет да к щечке прикасалась. Оттого жутче становилось Светловой, чуток нервенее и тревожнее становилось рядом с Кырымжаном, но в то же время спокойнее становилось и веселее.
Она ведь не хотела делиться с этим военным своим личным, но личное имело место быть. Такое большое и великолепное чувство, которое оберегала как лучшее сокровище в душе.
Впрочем, она не стала скрытничать. Поделилась пламенная Майя с Кырымжаном своей радостью, доверилась ему, осознав, что он уже все знает. Сначала чуть было в обморок не упала от вторжения этого грубого прямиком в сердечное, а потом приняла, потом разулыбалась снова, развеселилась доктор Светлова. Растеплелась рыжей своей натурой.
Взбежала по ступенькам легко и весело – сначала вверх, потом вниз, наслаждаясь ощущением свежести. Чувством здоровья этого кипучего наслаждаясь-то, после припадка слабости, когда отказали ноги и накатила льдистая мгла.
Пробежалась по длинному коридору девушка. Замычала даже что-то себе под нос в медотсеке, хотя со времен Пещеры не пела. А тут вот обрушилось оно на нее – счастье искристое, звонкое, радостное принятие это самой себя и всего мира! Острое счастье, усиленное недавними переживаниями – разговором этим тяжким с майором и счастливым его завершением подчёркнутое.
Вылилось счастье в какую-то тихую песню себе под нос, в желание это восторженное поделиться своей радостью с миром.
Она и делилась. Хорошо им сейчас было с доктором Григорьевым заниматься сборами. Второй данкийский врач тоже выглядел довольным жизнью. Майя поглядывала на него с теплом, с восхищением даже, наслаждаясь совместной работой с этим человеком.
Процедуры, проверки согласно Протоколу, череда записей в медицинском журнале… В перерыве навестила Майя Юрьевна свою орхидею, делясь с подругой радостью. Притронулась к щеке своей задумчиво, поглядев на космическое растение. «Да-да-да, даже не верится, что Майя Юрьевна здесь всего три дня. Как много, однако, может перемениться за такой короткий отрезок времени! Ё-ё-ёшкин кот. И что же будет дальше, хотела бы я знать, такая вумная Пчела… Что же будем дальше? И как оно будет дальше, скажите-ка на милость многоуважаемые дамы и господа?… Таинственный странный мир, вот я о чем.»
Покачала головой, опрыскивая ироанскую орхидею из пульверизатора. Ресницами задрожала. «Мне нравится. Ооо! Мне это действительно нравится. «Я – мужчина». Вот он какой, Фёдор Михайлович! Но мне нравится, мне действительно нравится. Ха-ха. В другом человеке это бы взбесило, сто процентов – ненавижу все эти рыцарские сантименты, попытки меня защитить и прочую галантную чушь из бабушкиного сундука. Но…
В Фёдоре Михайловиче мне это нравится. И ничего странного, когда так тепло на сердце, и щемит, и пьянит счастьем…»
Опять потрогала свою щеку легонечко, кивнув родному цветку. Есть вещи, которые даже в мыслях словами не озвучиваются.
Любовь. Счастье. Страх Его потерять. И снова любовь…
...
- Какие все здесь серьёзные, - обратилась она к Ивану, снова влезая в скафандр. – Удобная хорошая вещь, ну а если… пардон, Майе Юрьевне захочется в дамскую комнатку, чтобы припудрить свой нос, современная наука решила этот вопрос?
Подвигала руками, примеряясь к новой шкуре.
С собой в этот раз Майя Юрьевна взяла немногое – только рюкзак с медикаментами да объемистую сумку через плечо, полную разных полезных вещиц, как-то: термос с чаем, влажные салфеточки и прочие мелкие походные удовольствия.
Еще взяла обучающую шахматную книгу, с живейшием удовольствием глядя на эту бумажную драгоценность – пока первая группа будет покорять неизведанный новый мир, одна Пчела сможет прокачать свой мозг. Будем честны. Майе не терпелось броситься в текст, вот абстрагироваться от всех мысленно, оставшись теа-тет с этой книгой. Пускай данкисты покоряют неизвестные джунгли неизвестных планет, а один доктор тихонечко книжку полистает в сторонке.
Хе-хе-хе. Пока его услуги не требуются.
С удовольствием присвистнула, эдак тягуче да смачненько, разглядывая оружейный арсенал.
- Кто-то должен был это сделать, - серьёзно кивнула Фёдору Михайловичу головой, поправляя свои рыжие волосы вновь уложенные в косу. – Никогда не видела столько оружия разом. Это впечатляет! Звуковое сопровождение добавляет моменту пафоса, ага-ага.
Чуть вздернула бровь.
- Помогите разобраться, конечно, я буду рада, - серые глаза блеснули хитрецой. Конечно, можно было бы и самой поразбираться с этими гранатами, уж явно не для Эйнштейнов оружие, но, кажется, капитан хотел показать самолично…
«Мужчины же, вот оно в чём штука. Мужчины!»