Глазами её можно было любоваться вечность. Очень выразительные они были у Пчёлки. В любом состоянии, при любых эмоциях они выражали живые чувства, одолевавшие в данный момент рыжеволосую девушку. Да и лицо её было очень живым, когда она не пыталась контролировать эмоции и не напускала на себя безучастный внешне вид. Но даже тогда глаза её жили своей жизнью, хотела она того или нет. Они показывали, о чём она сейчас думает, что заботит их очаровательно-веснушчатую владелицу, заглянув в их глубину, можно было даже распознать целую гамму различных, порой противоречивых чувств, смешанных в разных пропорциях. И Михалков невольно любовался этим искрящимся под серебром звёздного неба печальным морем, казавшимся бездонным в своей глубине непостижимости. Девушка его привлекала, она ему нравилась своей прямотой и открытостью. Он опасался, что в свои семнадцать она ещё ребёнок - в конце концов, сам Михалков в её возрасте ещё не до конца расстался с детскостью. Она была в ней, ещё различалась глазом, но взрослости было несравненно больше. Этой серьёзности и деловитости, слегка приправленной ещё не до конца взрослым отношением к жизни. И это хорошо, что в ней сохранялась бодрость духа, этот животворящий огонёк юности. Без него людям тяжело приходится. Хорошо, если удаётся его пронести через всю жизнь.
- Вы уж простите мою прямоту, - усмехнулся первый помощник, заподозрив, что мог слегонца переборщить, рубя правду-матку по полной программе. Но он ведь в самом деле не хотел её обидеть, да и его слова вроде бы не должны были обидно прозвучать. «Слишком шумная для Шмидта». Но так ведь это констатация факта. Против фактов не попрёшь. Самому Геннадию Борисовичу эта её шумность даже нравилась. Чувствовал старпом, они подружатся. Очень уж свойский человечек эта бывшая ученица Фединатора.
Выслушав её со всем вниманием, Геннадий Борисович всё же засобирался - видно было, что он уже опаздывает на мостик. Рукопожатие его было достаточно крепким, но чувствовалось, что могло быть и сильнее, если бы он пожимал руку мужчине. Однако никакой тряпочности. Нормально он руку пожимал, с уважением к собеседнице.
- Я и не говорил, что считаю себя правым на сто процентов, - ответил он девушке. - Может статься, что я не прав на сто процентов. Я ведь не Нострадамус, будущего не предвижу и мыслей читать не умею. Так что, считайте это моим мнением, но никак не истиной в последней инстанции. Разумеется, своей в доску не станешь, просто накормив стадо голодных мужиков, - шутканул Михалков и усмехнулся. - Но шансы на это несомненно увеличатся, что я и имел смелость допустить... Хм, а вечерний пирог... Ну, льстец из меня неважный, я не умею подмасливаться. Пирог был вполне съедобный и по-своему вкусный, но чего-то ему определённо не хватало. Тут вы правы. Хотя прямо-таки провалом и позором я бы его не назвал. Поверьте, на корабле есть те, кто приготовил бы его так, что вам бы потом работы прибавилось дай боже.
Про Александра Оттовича и Кайрата Тимуровича больше не было сказано ни слова, но, в общем-то, Михалков уже и так ответил на её вопросы. Да ещё достаточно подробно и отвечая на главный: «в чём проблема и как её решить?» Он ведь прямым текстом рассказал Пчёлке, в чём проблема, и дал советы, как подступиться к этим двум неприступным крепостям, как взять их не грубым штурмом, а мягко и по-женски завладеть их сердцем. По сути, он отвечал ей как другу. Его прямота убивала, но он был с ней честен и не пытался этим её задеть, уколоть или оскорбить. Девушка это чувствовала. Старпом с ней разговаривал душевно, в свойственной ему манере не мелочиться в правдивых деталях, не ходить вокруг да около и говорить всё без обиняков. Наверное, так же он общался и с Чижиком.
- Всего доброго... ну, мы скоро увидимся, - кивнув на прощание, Михалков покинул докторский кабинет, провожаемый безучастными взглядами двух шахматных королевств.
* * *
Для посадки они выбрали местность, являвшуюся, судя по обилию дорог и каналов, одним из основных населённых пунктов таинственной планеты. Особого выбора, с кем пойти, у Светлова не было, и он взял с собой обоих членов экипажа. Они втроём, воспользовавшись подаренной ганцигцами технологией, нуль-транспортировались на поверхность планеты, предварительно задав приказ челноку, управляемому искином «Товарища», дожидаться их на орбите, на случай, если обратная нуль-транспортировка по какой-то причине окажется невозможной.
Материализовавшись, они огляделись и поняли, что находятся на пустынной улице. Вокруг царила призрачная тишина, что-то недоброе витало в воздухе, вызывая у Юрия Аркадьевича самые нехорошие предчувствия. Архитектура окружавших улицу зданий, форма и конструкция лежавших повсюду брошенных транспортных средств - всё говорило о том, что перед ними были следы чрезвычайно развитой цивилизации, однако толстый слой покрывавшей всё пыли и атмосфера общего запустения подсказывали, что место это было оставлено его обитателями уже много лет назад. Взяв наизготовку бластеры, троица медленно и осторожно двинулась вниз по улице.
- Не подобается мени тут, - почти прошептал в шлемофон скафандра грузный Овчаренко.
- Тихо, - шикнул капитан, неодобрительно поглядев на нарушителя тишины.
В нескольких метрах от перекрёстка Светлов остановился, заслышав какой-то шум. Огляделся на своих спутников. Следовавшие за ним Вольский и Овчаренко недоумённо переглянулись - похоже, они ничего не слышали. Юрий Аркадьевич тяжело вздохнул и подкрался к углу стоящего на перекрёстке здания, осторожно выглядывая из-за него. Увидев приближающуюся фигуру, он быстро отскочил назад. Из-за угла донёсся голос на чужом языке, и переводчики скафандров ожили.
- Гости! - раздалось из аппарата, и из-за угла выступило странное гуманоидное или антропоморфное существо примерно человеческого роста, облачённое в развевающийся белый плащ. - Давненько у нас не было гостей! - сказало оно.
Поскольку местный обитатель не проявлял агрессии и казался вполне разумным, Юрий Аркадьевич приопустил ствол направленного на него бластера и заговорил:
- Мы прилетели с другой планеты. - Чужак, выслушав ответ на его языке из коммуникатора, в знак понимания кивнул своей густо заросшей волосами головой. - Можем ли мы встретиться с представителями местной власти?
Инопланетянин после его слов задумался.
Неожиданно у Светлова за спиной раздался резкий щелчок, перешедший в громкое жужжание - сражённый выстрелом Овчаренко чужак упал на землю. Юрий Аркадьевич стремительно обернулся - борт-инженер с нескрываемой гордостью глядел на поверженного инопланетянина.
- Вольский, хватай его! - выпалил капитан, вскидывая бластер на Овчаренко. Он заподозрил неладное в его поведении. В конце концов, опыт общения с ксилонами у Светлова имелся, и эти проклятые головастики хорошо умели промывать мозги. А тут чужой мир, и неизвестно, на что способны его обитатели и какие технологии они используют. Одна нуль-транспортировка чего только стоит.
Штурман с явной неохотой, но всё же схватил своего крупного товарища - тот и не думал сопротивляться и выглядел весьма удивлённым и немного обиженным. Светлов, долго не думая, отобрал у него бластер.
- Зачем ты стрелял в чужака? - грубо спросил капитан.
- Зачем? - с недоумением переспросил Овчаренко. - Да ведь якщо б я не выстрелил, он бы непременно убил вас. Хиба вы не бачилы, як вин направляв на вас оружие?!
- Никто не целился в меня! - разозлился Светлов. Он мог поклясться, что инопланетянин ничем ему не угрожал.
- Не видел я у него никакого оружия, - добавил Вольский.
Ситуация из просто неприятной стала крайне щекотливой. Юрий Аркадьевич задумался, что же это было. Простая горячность недалёкого борт-инженера или кто-то вправду промыл ему мозги? Если последнее, то опасность грозит им всем. Но сдаваться так просто было не в правилах капитана Светлова. Сейчас ему предстояло решить, как быть дальше. Для начала следовало осмотреть поверженного чужака и попытаться оказать ему хоть какую-нибудь помощь, если он ещё жив. А с Овчаренко... Светлов не был уверен, ограничиться ли строгим предупреждением или отправить своего чересчур горячего спутника обратно на корабль.
* * *
- Доброе утро, - пожелал ей в ответ Фотон Игнатьевич, сдержанно улыбнувшись. Затем пригладил выглаженный воротник своей форменной рубашки, потёр двумя пальцами переносицу и, проводив старшего лейтенанта долгим взглядом своих вечно прищуренных глаз, направился на мостик. Ему было приятно с самого утра встретить на корабле это ангельское создание, и настроение первого пилота заметно приподнялось.
Чего не скажешь про Мотю, вздумавшего снова важничать и изображать из себя булгаковского Бегемота. На Майино «кис-кис» кошак отреагировал лёгким интересом, но бежать за ней не стал - кошачья гордость ему не позволяла вести себя как пушисто-хвостатое дополнение двуногого. Может, он позже подойдёт, выдержав приличествующую случаю паузу, чтобы его появление на кухне восприняли как праздник, а не попрошайничество. Да и завтраком его уже накормил раб Иван.
От Алексея Кировича вестей более не было, ну да Майя ему и не ответила на последнее сообщение.
А может, это был он? Решил рыжик ещё что-нибудь написать вдогонку. Медка, может, к блинам попросить или ещё чего-нибудь. Только планшет предательски выскользнул из дрогнувших от неожиданного столкновения рук и грохнулся на металлопластиковый пол коридора. Хорошо, что ещё с начала прошлого века гаджеты были достаточно надёжны, чтобы выдержать даже колёса проехавшегося по ним автомобиля. Корпус, конечно, не выдержит и треснет от такого давления, но электроника не поломается и устройство продолжит функционировать. А сейчас и корпуса стали выпускать из чрезвычайно прочного сплава. Так что, на планшете от падения не осталось и царапинки.
- Виноват.
Кырымжан сдвинул брови, вышел из своей позы древнегреческой статуи грозного Геракла и присел, помогая Пчёлке подобрать планшет и наушники к нему. Их руки невольно соприкоснулись, когда мужчина передавал Майе тоненькие проводки наушников. Он исподлобья взглянул на неё и снова выпрямился, но уже не стал складывать руки на груди в этом пугающем жесте.
Тем временем девушка бросила взгляд на экранчик и одним касанием пальца открыла новое сообщение. «Доброе утро! Надеюсь, тебе хорошо спалось. Скоро увидимся.» - вроде бы нейтрально, а чувствовалось, что в это короткое сообщение вложена душа и мысли о ней. Ну да, ну да, это было письмецо от Фёдора Михайловича.
Заметив мучительные, полные мольбы о помощи взгляды Светловой, Спартак Валерьевич окликнул её, заодно обозначая своё присутствие за спиной майора:
- Майя Юрьевна, а вот и вы! Я уж заждался вас. Не поможете по кухне?
Кырымжан чуть повёл бровью, услышав голос Бережного, и отступил в сторону, позволяя девушке пройти мимо него. Однако, когда она уже думала, что избавилась от неожиданного и неприятного ей внимания Кайрата Тимуровича, то вдруг почувствовала у себя на плече тяжёлую руку. Впрочем, она не давила, а просто легла ей на плечо.
- А с мясом будут? - спросил майор вдруг неожиданно мягким для него тоном. Словно бы вежливо, даже просяще и с какой-то надеждой, высказывал просьбу, а не спрашивал про блины-то. Интонации его подсказывали Майе, что Кырымжану очень бы хотелось блинов с мясом, и он высказывает своё пожелание, надеясь, что девушка его исполнит, но не настаивая. Приказа в тоне не было, только мягкая просьба.
Он убрал руку и отступил на шаг, не мешая ей пройти на кухню. Уже когда она была у порога, окликнул её вдруг снова.
- Старлей, - он вдруг хмыкнул, и на суровом лице появилась весьма сдержанная, но усмешка. - Майя Юрьевна, составите мне компанию после завтрака? Нам есть о чём поговорить. Это не займёт много времени.
Последней фразой он скорее всего намекал, что не задержит её надолго перед высадкой на Кулимат.
- Значит, блины, - кивнул Спартак Валерьевич, когда девушка наконец отделалась от майора и они остались с техническим специалистом на кухне наедине. - Что ж, думаю, в четыре руки мы управимся быстрее, а блинами наедятся все. Ох-ох, что ж вы с майором-то не поделили... - проохал Бережной, направляясь к шкафчикам за необходимыми продуктами. - Я перекручу мясо на фарш. С мясом - так с мясом. А вы пока пустышки готовьте, да?
Это было предложение, а не распоряжение шеф-повара. Майя могла всё решить и по-своему. Например, сама взяться за фарш, раз уж сам Кырымжан у неё попросил блины с мясом. Может быть, теперь для неё это дело чести - не ударить перед ним в грязь лицом. Воинской-то чести, ага.