…И тогда она ласково прикоснулась к его руке, теплыми своими, жаркими даже пальцами обхватывая мужскую ладонь. Чувствовала Пчёлка капитанскую усталость, слышала, как нелегко давались эти извинения мужчине, прерываемые мучительными вздохами да грустными недоговорённостями.
Она желала его согреть, отдать сейчас этот внутренний жар весь без остатка, чтобы наполнилось его сердце радостью, чтобы ушел лёд! Принять его боль, забрать себе черноту тяжелых воспоминаний, чтобы капитан наконец-то стал свободен от них – чтобы отошла ядовитая грызущая боль, возвращая Фёдору Михайловичу его жизнь.
Ооо! Майя чувствовала себя способной на это: сейчас, когда пламени было много, когда царил полусон – какой-то невозможный, невообразимый миг волшебства, она видела искреннюю, настоящую улыбку Фёдора Михайловича и ощущала в себе мощь. Ту особую мощь, которая могла согреть одного мужчину. Расколоть лёд.
- Я. Вас. Прощаю, - повторила она сосредоточенно, глядя ему в глаза. Крепко сжимая его запястье в этом простом единении, когда тихо и мощно бились два сердца в унисон.
…Длинные пальцы Майи Юрьевны вдруг расстегнули пуговку на рукаве его красивой белой рубахи, неторопливым жестом отодвигая шелковистую ткань чуть вверх. Она улыбнулась ему, загадочно порхая длинными рыжими ресницами, словно жрица, исполняющая какой-то заповедный, жизненно важный ритуал: мягкие волосы ее сейчас чуть наэлектризовались, а в глазах заплясали добрые смешинки. И тогда Пчёлка поцеловала эту самую руку, как давно хотела, свежими своими, любящими губами прикасаясь к коже. Вдыхая его запах, чувствуя его близкий жар, щекоча ресницами и наслаждаясь. До боли ощущая себя сейчас счастливой, правдивой, настоящей в этом жесте и живой!
- Всё будет хорошо, Фёдор Михайлович. Всё будет хорошо, поверьте мне… - доверительно прошептала, погладив его руку своими ладонями, лаская кончиками пальцев и всей пятерней, а потом, улыбнувшись, нахмурившись даже важно, Светлова опустила рукав замечательной белой рубахи и застегнула пуговицу. – Во всём важен порядок, да капитан? Пойдемте, помоем посуду… Вы так приятно говорите, Майе Юрьевне необходимо остыть. Голова кружится. Это… Это очень необычно и... Чудесно, ну да.
Отрывистыми получались фразы, разбитыми на части, да зато от сердца: от самой души они сейчас исходили – и глаза говорили, что всё это правда; и губы раскрасневшиеся от поцелуя, и весь ее облик, смущенно счастливый заявлял – ей хорошо с ним рядом. Доброе в ней сейчас жило смущение, хорошее смущение, робость человека не привыкшего к таким вот вещам и впервые желающего искренне поделиться своей нежностью. Сокровищами даже. Чтобы разбитое снова стало цельным!
Так бывает, если двое несчастливых промерзших на холоде людей, вдруг находят что-то очень редкое и настоящее друг в друге.
...Пустила воду, задумчиво поглядев на весело зажурчавшую струйку. Отыскала какую-то губку, споласкивая её в душистом жидком мыле. Аромат лимона, сладковатый дух роз… О-ох. Снова представились теперь уже его пальцы, нежно закапывающиеся в рыжину Майиных волос. И мурашки томные, и чувство, будто летишь вниз… и радость, а еще тихая звонкая смешинка. Так весело, так смешно! Не по плохому смешно-то, а когда не можешь удержать восторг в себе, когда хочешь поделиться им с миром.
Крепкие у него пальцы, так приятно, когда прикасались к её волосам…
- У Майи Юрьевны есть квартирка, - покачала головой Пчёлка, возвращаясь в реальность. Аккуратно, тщательно даже обмывая кружки и тарелочки, придирчиво рассматривая их на свет и снова трогая губкой, чтобы ни одной соринки не упустить! – Есть определенные причины, которые не позволяют Майе Юрьевне жить с отцом. Дело не только в тяжелом эксперименте, капитан, нет-нет-нет, это разная сумма накопленных проблем, можно сказать целый драконий выводок. Грубо говоря, ну… так его и эдак, бесим мы с папой друг друга и по отдельности нам лучше, чем под одной крышей, ну да, ну да. Мы прекрасно ладим, когда не видимся, можно сказать, лучшие отец и дочь в мире. Но вот если нам приходится встречаться лицом к лицу… - помолчала. - А квартирка у меня ничего особенного, но есть в ней жемчужинка своя, агась, эдакая изюминка за которую я её неслегонца люблю, ага-ага.
Поглядела на Чижика, восхищенно.
- Это высотный дом, Фёдор Михайлович и моя крохотулечная квартира на двадцать шестом этаже располагается, а окна там от пола до потолка и никакой плотной застройки по соседству. Вот везуха-то! Дальше – Репино-Радищенский заказник начинается. И это, скажу я вам, САМОЕ КРУТОЕ ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ, МАТЬ ЕГО! - улыбнулась, пафосно вздергивая бровку. – Обожаю высоту! Но что еще лучше, я плачу за квартиру сама. Восхрененно, правда? Великолепная Майя Юрьевна получила грант, как талантливая ученица и самый молодой медик Родины. А моя историйка начинается возле окна, когда отец позвонил, чтобы рассказать нечто важное. И поверьте мне, это было действительно важное, оно перевернуло все мои дальнейшие пчелиные планы и заставило грызть ногти в паническом припадке…
Но не удалось рассказать, вернулся Стругачёв и девушка застыла, выслушивая его речь: как-то снова оробев, заледенев, пожалуй даже испугавшись, отгораживаясь от безопасника полотенцем и мокрыми своими руками, которые сцепила друг с другом невольно..
Нет. Не стала обнимать. Выслушала внимательно, стараясь не обидеть, не причинить лишней боли. Но лежали между ними слова «Подонок. Сволочь» и мерещилось упрямо Лёхино злое лицо, произносящее всё это гневно. Для Майи. Обжигая ее гневом, этими эмоциями ударяя именно тогда, когда она доверилась ему. Когда впустила в личное.
- Да… - произнесла наконец, заставляя себя улыбнуться, из источника грусти, а не из источника дружбы черпая силы. Она врач. Сердце Данко. Её дело – заботиться обо всех.
- Хорошо, что вернулись, Алексей Кирович, правильно сделали. Всё нормально. Вы не можете меня обидеть, не волнуйтесь. Полный порядок! Поставьте, пожалуйста чайник. Майя Юрьевна уже напилась чаю, уж если по правде-то, но люблю когда есть запасной кипяточек… мало ли… вдруг пригодится. Ну так я включаю кино, да? Или желаете продолжение моей истории, умм?
Отвернулась к телевизору, бледнея. Потерла правую кисть, снова ощущая эту давнюю фантомную боль. Сжала кулак, яростно вонзая кончики пальцев в свою ладонь…