Они были похожи взглядами. Их глаза умели и радоваться, и грустить одновременно. Эти две противоположные - казалось бы, противоречащие друг другу, такие далёкие, но такие родственные - эмоции распрелелились в их глазах в различных пропорциях, в зависимости от настроения, от прожитого момента, от того, радости или грусти больше. Грусть даже в лучшее время в них присутствовала. Всегда будто, родом из детства. В самые счастливые мгновения жизни она покоилась на глубине речным илом, словно бы накрепко прилипшая к телу грязь, от которой так просто не избавишься. Могла она и светлой становиться, тёплой и доброй грустью. Могла и тёмной, коварной и ядовитой змеёй со дна взвиться, когда что-то совсем плохое случалось, что вызывало эту чёрную злость.
Сейчас грусть покоилась на дне, почти незаметная, если не присматриваться, не чувствовать человека, не знать ничего о нём. Но такая очевидная для близкого, кому выражение твоих глаз небезразлично. Радостью были полны взгляды Майи и Фёдора Михайловича. Смеялись они весело и беззаботно. Но, всматриваясь в глаза друг друга, видели в их глубине эту грусть.
Своим зеркальным отражением...
Ему тоже было легко - хоть и терзали внутри сомнения и мужские тревоги, но само общение задалось. Было оно простым и бесхитростным, когда не требуется искать нужных слов, чтобы не сказать что-нибудь невпопад или не обидеть друг друга по незнанию. Эта открытость между ними, возможность говорить смело о самых сокровенных вещах - от неё на сердце теплей становилось. Ну, может, и были вещи, о которых так просто сейчас не скажешь - те самые, что вызывали тревоги и сомнения у Чижика, - но ведь простому разговору они никак не мешали. И улыбался он так же искренне, как она. Робкой, не самой широкой своей, сдержанной будто улыбкой, и даже смеялся, лишь едва приоткрывая рот, не сильно показывая зубы. Но было видно, что эта сдержанность - прочно вошедшая в характер привычка, а не что-либо, сдерживающее искренность в моменте. Он просто не умел смеяться взахлёб, от души, когда уже ничего тебя не сдерживает, когда слюна изо рта, а живот надрывается. И она, кажется, так не умела. Или разучилась. Да, они и в этом были похожи.
- Чувствую себя официантом, - заулыбался капитан, когда Майя заходилась расставлять на подносе бокалы, чтобы освободить место для тарелки с бутербродами. - Это называется правильным распределением обязанностей. Шеф-повар готовит, официант - разносит.
Фёдор Михайлович немного подумал о чём-то сосредоточенно и закончил свою мысль неожиданным выводом:
- А есть и пить всё это, значит, придётся Стругачёву, - и засмеялся так, что бокалы на затрясшемся подносе задребезжали.
На обратной дороге в жилой отсек для офицерского состава звездолёта они уже не бежали, а шли спокойно, так как несли тарелки с едой, напитки и лёд для шампанского. Поэтому имели больше времени поговорить - благо, по пути так никто и не встретился.
- Покажешь мне - завтра или когда соберёмся - эти края заснеженные, которые ты так любишь, - попросил Фёдор Михайлович, серьёзно глядя на девушку. Впрочем, не забывал он и смотреть, куда идёт. - Пусть это и в голокомнате, но очень хочется взглянуть. А я тебе Марс покажу... Но знаешь, было бы очень неплохо, когда мы вернёмся, - в этот раз его голос не дрогнул, когда он произносил эти оптимистичные слова, - увидеть эти места вживую. Я тебе обещал экскурсию на Марс по возвращении - почему бы и тебе не показать мне Подмосковье? Конечно, это намного ближе Марса - от моего дома рукой подать, пешком можно дойти - но хотелось бы увидеть конкретные места. А ещё лучше - в конкретное время года... Но это я так, просто желание высказал. Не будет возможности вживую - не беда, - казалось, эти последние слова были не совсем правдой. Чувствовалось, что Чижик огорчится, если эта идея не выгорит и у них не получится ничего с этими взаимными экскурсиями.
Вдруг, будто птичка, очнувшаяся ото сна, он встрепенулся после своей недолгой задумчивости и тепло поглядел на Майю.
- Для меня твоё мнение тоже важно, - серьёзно, проникновенно сказал мужчина. - Поэтому не стесняйся его высказать, если что. Хотя... ты, кажется, и так сама прямота, - усмехнулся он. - Но всё же, имей в виду. Ты вот всё опасаешься, что можешь мне надоесть или будешь не в тему. Если я буду занят работой, когда тебе захочется поговорить о чём-то не срочном, я просто скажу тебе об этом, и поговорим позже, олрайт? Так ты говоришь? В любое другое время я с радостью с тобой общаюсь. Ты ведь интересная собеседница и мне с тобой приятно проводить время. И ты будь со мной честна, ладно?
На рассказ про имя младшей сестры он ответил лишь понимающей улыбкой, не допустив в неё ни капли скепсиса. Почему бы капитану Светлову не быть в душе романтичным человеком? У людей неромантичных не рождается так много детей от одной женщины. А у Светлова их пятеро! Как понимал Чижик, у них у всех общая мама. Хотя полной уверенности в этом вопросе не было. И вообще, в чужую семью не стоит лезть со своими вопросами.
- Спасибо.
Стругачёв хмыкнул, вышел за порог, закрыл дверь и, взяв протянутый бутерброд, потопал за Майей Юрьевной, на ходу откусывая сразу большой кусок. Успевшая бросить любопытный взгляд в дверную щёлку девушка заметила, что портрет на стене над капитанской койкой выглядит немного странно. Словно бы с места немного сдвинули его - совсем едва-едва, неуловимо для человека, не привыкшего к порядку во всём. Но для трудолюбивой Пчёлки, которая даже пустые бокалы на подносе расставляет по феншую, разница между тем, как портрет висел раньше, и тем, как висит сейчас, бросилась в глаза явно. Кажется, правый угол теперь был выше левого на несколько миллиметров. Это Фёдор Михайлович его зачем-то снимал - от пыли протирал, может - или рядовой безопасник Лёха что-то сделал с блондинкой или её родинкой?
- Ага, мне перед дежурством этот завтрак самое то, - снова затянул Стругачёв свою песню. - Хотя комбриг нам говорил, что солдат должен заступать на дежурство голодным. Голод не даёт уснуть, а насытившийся человек, наоборот, хочет спать. Но в уставе этого не прописано, так что не смотрите на меня так, дисциплину я не нарушаю. В брошюрке я читал, что Данко разбудит посреди сна дежурного безопасника, если случится тревога. Так что всё окей, не нужно волноваться. Я на рабочем месте и вздремнуть могу, правилами не запрещается.
Они прошли внутрь Майиной каюты и стали рассаживаться. Лёха самым первым нагло шлёпнулся на ковёр пятой точкой, а Фёдор Михайлович не спешил садиться.
- Что-нибудь помочь, Майя? - спросил он у девушки, следя за её занятием.
Не успели они сесть и вернуться к просмотру фильма, как Алексей Кирович вдруг небрежно заметил:
- А хорошо всё-таки у тебя, Светлова, в каюте. Уютненько так, и голотелек есть, и ковёр мягкий, и кресло-игрушка, и красота кругом - все эти кубки, вымпелы и прочее, - он уважительно повертел головой по сторонам, а затем направил невинный взгляд хитрых глаз на Чижика. - Мне вот интересно, капитан, а почему у вас так пусто? Каюта будто нежилая. Никаких личных вещей - вы хоть спите-то там? Портрет вот только на стене, - Лёха покрутил пальцем в воздухе, будто показывая на невидимую стену, - единственное, что хоть что-то говорит: мол, в каюте кто-то обитает. Кстати, вы там совсем юный ещё, и так хорошо улыбаетесь. И девушка красивая - ваша родственница?
Фёдор Михайлович при этих словах на мгновение замер, а Стругачёв незаметно подмигнул Майе, прежде чем капитанский взор обратился на него. Чижик нахмурился сначала, борясь с какими-то одолевавшими его эмоциями, но затем вздохнул и расслабился. Словно бы сперва хотел накричать на не в меру любопытного рядового, но передумал. Бросил осторожный взгляд на Майю, опустил его, тут же отвёл в сторону. Ресницы его дрогнули, а жилка на шее запульсировала, выдавая нервное напряжение. Уж доктор в таких вещах понимает. А затем его лицо стало медленно краснеть и покрываться мелкими капельками испарины. Жарко сделалось от волнения вдруг. Фёдор Михайлович сглотнул и протянул руку за бутылкой «Фанты».
- Личные вещи у меня есть, просто их очень мало, - спокойно, но слегка напряжённо начал отвечать он издалека, явно чтобы подольше избегать последнего вопроса, - к тому же, я аккуратист и не расставляю их везде. Всё сложено в шкафу. Они мне большую часть времени без надобности, я ведь почти всегда на мостике, - словно бы оправдываясь, говорил капитан. Он разлил оранжевую жидкость в два бокала. - Майя, а ты будешь лимонад?
Стругачёв заинтересованно и ожидающе смотрел на Фёдора Михайловича. Он протянул руку за бокалом с «Фантой» и, сделав маленький глоток, иронично приподнял бровь. Будто насмешливо так, с вызовом спрашивал: ну так как, будете отвечать, Чижик Михайлович, или мне, может, утюг взять? Но ни слова не говорил, давая возможность ему уйти от ответа, если всё настолько плохо.