- Майор, помогите мне, пожалуйста! – Нахмурившись, девушка всё же приняла решение поговорить с Кырымжаном. Сейчас или никогда, как говорится: никого лишнего в коридоре нет, а это молчаливое, гнетущее льдом неодобрение уже начинало серьезно так мучить одну рыжую Пчёлку.
Крутанувшись на роликах, просто чтобы удержать равновесие и не сверзиться позорным образом со всеми своими чайничками, кружками и тарелочками с десертом прямиком на пол, Майя серьезно поглядела на Майора. Ага-ага, док даже не поленилась подъехать к суровому воителю, дабы он не исчез в своей каюте.
- Помогите, пожалуйста, мне с дверью, а то одной Майе Юрьевне слегонца никак. И… - вздохнула, поправляя поднос с угощениями в руках. – Это самое, ну, ёшкин ко.., эээ, что не так, майор? Никого сейчас здесь нет, - покрутила головой в разные стороны, убеждаясь в отсутствии лишних ушей. – Ну, давайте уже в топку паровозную выбросим все эти недомолвки и хрено… опостылевший этикет. Скажите мне прямо, в чём проблема? Вот строго между нами. Дело ведь не в посредственном пироге? Он конечно унылым вышел, но ведь пирог здесь не причём? Вы весь ужин хмуритесь и не сводите с меня мрачного взгляда, сказать по честности, я ничего не понимаю. Давайте уже проясним без посторонних и не будем рубить собаке хвост по частям!
Девушка серьезно, почти что требовательно поглядела на майора своими серыми, серебристыми даже в свете коридорных ламп глазами, внимательно всматриваясь в его сумрачное лицо. Нет, это недоброжелательное лицо с бородкой ее не пугало, папа умел и хуже смотреть, пугало скорее неодобрение. Явное неодобрение. Тягучее как смола неодобрение великолепной Майи Юрьевны, осуждение даже и некая враждебность во взгляде майора!
Это потому что Майя женщина? Или потому что Майя – Майя? Проблема в ней лично? В плохом отношении к своим обязанностям на корабле? Но ведь больных к счастью пока что нет, а с Кроллом, команда докторов вполне себе неплохо на сегодня продвинулась…
Или дело в том, что Майор что-то знает?
Конечно, Купол Тишины отключил все камеры и микрофоны, судя по объяснениям Алёшки, но ведь азиатский майор мог самолично что-то видеть: ну, проходил, например, к себе на пост и вдруг мельком заметил Пчёлку с Чижиком. Увидел, как она на плече у него лежала, как ласково перебирала волосы капитана, разрушая субординацию в хлам…
Сердце сильнее забилось в груди, а лицо расцвело румянцем. Были бы свободны руки, Майя бы сейчас невольно пуговку на горле своей глухой рубахи проверила - всё ли в порядке? А то накатила на нее неуверенность, стыдливость даже девичья: дрогнули рыжие ресницы, гася требовательное пламя глаз. Оробела Майя Юрьевна. Погрустнела.
Не то, чтобы она сильно стеснялась своих чувств к Фёдору Михайловичу, но ведь это только для двоих предназначалось-то. Это же не телепередача, которая для всех.
...И ушко, которое пощекотала любя, и ладонь мужская в плену девичьих длинных пальцев. Уж как-то не рассчитано оно было на третьего зрителя, ну да.
Вот уж Майя и сама разозлилась, поднимая взгляд на Кырымжана - да как он смеет подглядывать, тоже блин герой! Уж чуть было не высказала всё, но нежность нежность… Меняла она её. Какая-то тихая хорошая душевная грусть накатила. И снова Майя притихла, поглядела куда-то в себя, вспоминая недавний ужин. Вздохнула.
Вспомнила, как она сосредоточено пила свой персиковый сок, поглядывая искоса на признавшегося в ассистировании капитана. А Майя что? Майю это удивило и сок она пила супер-сосредоточенно, молчаливой пчёлкой глотая персиковый нектар.
Повозила вилкой по сметано-яблочному блаженству, тому самому, из которого блаженство не очень вышло, ага-ага. Хотя, если представить что это магазинское угощение, тогда пирог очень даже неплох.
Заступничество Чижика её смутило, вот отец бы точно не стал так поступать - папа бы наверняка сделал из этого провала своеобразный урок: «Зато в следующий раз, Май, будешь стараться лучше. Или станешь рассчитывать силы, не занимаясь той работой, которая не твоя!»
Хотелось даже перебить капитана, сказать это самое: вы чего? Да это ж я готовила, на мне и вина. Ну, потянула пупок слегонца, схватившись за сложное блюдо. Не рассчитала собственных сил, агась.
Но… Если судить по Алёшке, мужчинам нравится иногда заслонять женщин на метафорических баррикадах, а Майя Юрьевна сейчас молчаливо любовалась Чижиком, делая вид будто занята едой. Якобы сосредоточенно жевала (в основном шкрябая вилкой по тарелке) и лишь в конце уточнила, блеснув рыжиной волос собранных в косу.
- Завтра, уважаемые данкийские джентльмены, Майя Юрьевна попробует еще раз. Ммм, никто же не против? Самое главное не опускать лапок. При должном старании и планировании, уверена, всё будет пучком, - кивнула Раздолбайло и Романовскому, улыбнувшись кривовато. – Не! Но вообще-то пирог не плох, не то блюдо, которое отрава. Майя Юрьевна пурги не гонит! Однако, он не идеален, я и сама это чувствую. Увы-увы, пятьдесят процентов вкусности из ста. Не провал, но и не победа, - пожала плечами. - Да ла-а-адно, меня не убьют правдивые слова, ведь у Майи Юрьевны железные нервы.
Пафосно-шутливо приподняла подбородок: - В общем, не щадите меня, тем более всё равно виноват Фёдор Михайлович, не будем нарушать субординацию и спорить с капитаном в этом деле, хе-хе.
Не удержалась от юморины, усмехнувшись.
...
- Угощайтесь, господа! Думаю, если мы станем пить вкусный чай и есть, то мы не будем чувствовать себя отборными дураками, агамсь. – Девушка поставила тарелочки с пирогами возле мужчин, насыпав горсть коньячных конфет для Чижика и для Лёхи в отдельную в тарелку. – Я тут немного украсила десерт… туда-сюда, дала блюду второй шанс. Алексей Кирович, если вы скажете что я отпад - вы сделаете мне о-о-очень приятно! Хотя чай просто из пакетиков, заварник я не стала тащить. Но Майя Юрьевна действительно постаралась исправить вкус этого блюда, ага-ага, насколько это было возможно....
Оставшиеся коньячные конфетки вместе с коробкой, Майя забрала себе, усаживаясь позади мужчин возле двери на своём любимом дизайнерском кресле. Лехин батончик. Кружечка чая. Отвратительный шелест неподдающегося кресла, так и норовящего скинуть свою наездницу. Всё пучком. Она даже чайник прихватила, чтобы не паниковать.
- Моя судьба в моих руках, пока со мной чайник. Да, Фёдор Михайлович, вот так я это и воспринимаю, как вы сказали! – шлепнула по креслу в такт своим словам. – Олрайт. Прошлое это только прошлое, оно не сможет нас покусать.
И Майя страдательно поглядела на дверь за своей спиной. Дверь ободряла. Заледеневшей рукой Пчёлка врубила голо-режим. Оглушительно звякнула кружечка о тарелочку, когда разнервировавшаяся док неловко поставила её на пол...
А на экране возникло прошлое, да-да, то самое, на которое по словам Чижика следовало смотреть с высоты возраста и прошедшего времени. Ну, прошлое и прошлое, в топку же его!
- Витя, ЧТО ЭТО ЗА ХЕРНЯ!? – требовательно мрачное лицо Светлова, вместе с его роскошным высоким кабинетом вплыло в каюту. – Я за что тебе деньги плачу!? - будущий адмирал жестко поглядел на кого-то невидимого, всматриваясь своими стальными глазами будто бы в самую душу всем собравшимся в пчелиной каюте.
Телевизор ведь потрясающе воспроизводил голо-режим! Светлов сидел за своим столом как живой, а перекошено-потемневшее его лицо, обещало некоему неизвестному Вите, что-то очень неприятное: то было холодное лицо политического хищника, а не добродушное лицо вчерашнего героя-космонавта, открыто улыбающегося в камеру. Майе показалось, что она даже аромат отцовского парфюма чувствует – этот дорогой аромат одеколона, коньяка и сигарет.
Шумно вздохнув, девушка схватилась за пульт, чтобы промотать вперед: что это вообще такое, спрашивается, пять лет назад ничего подобного на записи не было... Какой-то отцовский неудавшийся ролик, записанный поверх старого эксперимента, или случайная личная запись? Но внезапно девушка выронила пульт, рассерженно пошевелившись в своём крайне неудобном кресле. Шурх-шурх-шурх.
- Юрий Аркадьевич, вот ваш кофе, – нарисовалась вдруг в кадре невероятно красивая блондинка, с длинными прохладно-белыми волосами и весьма объёмным бюстом, с крохотным идеальным носиком и приоткрытым декольте в разрезе кофточки. А еще с кукольным голоском и с длиннющими накрашенными ресницами. Настоящая такая фея во плоти!
Майю поразил даже не этот противный жеманный голос и вовсе не аппетитная женская грудь, явно не помещающаяся в скромную секретарскую блузку, а то КАК доверительно «медамочка» склонилась к отцу. Будто бы она и Юрий Аркадьевич являлись старыми друзьями. Ага.
...Вполне возможно, сгорающая в этот момент от ревности Майя всё себе надумала, но «медамочка» не понравилась ей сразу. Решительно не понравилась и наверняка! Да кто она такая, чтобы вот так интимно, вот так по-свойски склоняться к её отцу, сверкая своими девочками третьего размера!? Как это она может трогать отца своими длиннющими белыми волосами, порхая ручками рядом с его рукой?..
Сцена с Юрием Светловым вдруг разом прервалась черной заставкой: спешно проползли какие-то цифры, даты, промелькнуло кодовое слово RAR90 и без всяких прелюдий, вместо грудастой красавицы-секретарши и мрачно-угрожающего политика, в каюте вдруг возник Чижик у голо-доски, точь-в-точь такой, каким он был пять лет назад.
Совсем ещё юный, почти мальчишка… двадцать шесть лет на вид никак не дашь, красивый молодой учитель, напоминающий трогательный росток, выросший где-то в холодном погребе и так и не получивший достаточного количества света, чтобы вырасти полноценно. «Словно бы маловато марсианской каши ел!» - по мыслям самой Майи.
- Ребята, спокойно расходитесь, - сказал давний голографический Чижик. – Ничего страшного не может произойти во время учебного полёта.
А реальная Майя Юрьевна недовольно пошевелилась в своём кресле, шурх-шурх-шурх, сердито прошептав себе под нос:
- Да кто она такая!? «Юрий Аркадьевич, ваш кооофе» - спародировала секретаршу и её писклявый голосок.
Изображение, тем временем, уже разделилось на два, врываясь в Светловскую каюту мостиком Фобоса и его коридорами. Ну да. Ведь Майя тогда побежала спасать Робика, а на мостике гадали о неизвестной планете и какой-то храбрый задорный мальчуган, просил дать ему ручное управление.
- Внимание! Всем приготовиться к вынужденной посадке! - громко объявил Чижик, добавляя вдруг почему-то от себя. - И пристегнитесь, ребят! Будет тряска и перегрузки!
…Несущаяся на всех парах двенадцатилетняя Майя Юрьевна являла собой образец послушания, ну, в ироническом смысле, ага-ага. Голографическая крохотная девчушка счастливо неслась по коридору, даже и не думая пристегиваться; а реальная девушка с интересом вглядывалась в молодого Чижика, с трудом пытаясь отделаться от секретарши и её жеманного голоска, засевшего в голове.
Фёдор Михайлович в своём учительском кресле был бледен и казался немного взволнованным, впрочем, с детьми разговаривал спокойно. Что-то объяснял даже, оставаясь учителем. Хотя явно нервничал, как на вид Майи нынешней. Происходяшего на мостике она тогда не видела, потому как…
Двенадцатилетняя девочка с покрасневшее-перекошенным лицом сползла на пол, цепляясь за стенки ботанического отсека, а на мостике, точно также негероично и нелепо, вылетел из своего кресла пилот Стругачёв. Казалось бы в разных местах, но чудо близнецы всегда остаются чудо-близнецами…
- Вот это жееесть, - прохрипел давний тринадцатилетний Алёшка, счастливо расположившись почти что в Майиной каюте, благодаря достижениям современной голографии. Вспотевший, радостно-ошеломленный Рыжик.
- Вы только не волнуйтесь, - произнёс жутко взволнованный, красиво побледневший Чижик: сейчас ему и вовсе можно было дать на вид лет шестнадцать-семнадцать. Забавно, как молодило Фёдора Михайловича это самое волнение… Тогда он казался девушке взрослым, а сейчас Пчёлке захотелось обнять этого юношу. Одиноким он выглядел в беде.
А во втором кадре, Таракашка Майя отчаянно изобретала ложь, и вот здесь, реальная Майя Юрьевна почувствовала некую ловушку, смутную подставу, о которой она уже успела забыть. Схватив коробку с конфетками, девушка в очередной раз поелозила в своём кресле, пытаясь в нем усидеть, а кресло в очередной раз попыталось ее скинуть.
Шурх-шурх-шурх. Молчаливая борьба.
- Аня тссс! – произнесла двенадцатилетняя девочка с растрепавшимися рыжими волосами да задорными косичками, в которые были собраны некоторые пряди. –Тшшш. Это секрет… не спрашивай пожалуйста ни о чём. Мне уже лучше, помоги подняться. А знаешь чего? Аня, а правда же Федор Михайлович очень храбрый? Я вот смотрю и смотрю на него в классе… и думаю будто он мне даже это… нравится!
…За спинами двух мужчин вдруг послышалось какое-то зловещее шуршание, плеск, звук удара и сдавленные проклятья. А так же нарочито энергичный, хрипловатый голос реальной Майии Юрьевны, после того как она проголотила свои ругательства.
- Олрайт, олрайт. У Майи Юрьевны всё отлично, конфетки нечаянно рассыпались. Фёдор Михайлович, не шевелитесь, у вас одна это самое… в районе спины находится. И под словосочетанием в «районе спины», Майя Юрьевна имеет в виду то самое место, которое ниже. Ну да, ну да! Если сейчас отодвинетесь назад – конфета лопет коричневым пятном, прямо на ваших белых брюках. Поднимите её сами. Отличное кино, ага-ага, много неожиданных позабытых моментов…