- Ну, я всегда мечтала в экипажах летать, Фёдор Михайлович, - поглядела на Чижика Майя, отвлекаясь от созерцания своих готовящихся десертов.
Она не стала уточнять, что папа, будто бы ненароком рассказал ей про школьную характеристику, в которой некто учитель Чижик написал, что Майе Юрьевне не в экипажах стоит летать, а следует ей работать где-нибудь в космическом заповеднике, когда она вырастет. Угу. Такая вот не самая приятная характеристика для одной рыжей Пчелы. Папа всегда так трепетно переживал за их отношения с Фёдором Чижиком, вот и старьё это даже где-то разыскал, юморнув якобы в шутку.
Бывает.
Каждый может быть не прав: и тот далёкий учитель Чижик, и папа, который не поленился такую ерунду раскапывать специально. Майя не собиралась баламутить ил прошлого и всё же девушка с интересом вгляделась в капитана - таким долгим загадочным взглядом. Тёплым взглядом и немножечко искристым, как игристое вино, хе-хе.
Неторопливо начала умываться, смакуя этот процесс будто кошка.
- Так вот я говорю, что в экипажах хотела летать, ага-ага. Ну а спорт… спорт - это чудесно, как и профессия биолога на какой-нибудь планете, отпад! Только Майя Юрьевна всегда знала - спорт и трюки, это не вся её личность. Оно хорошо как начинка, ну допустим сахар для пирога. Да? – подняла брови, всматриваясь чуть вдаль, даже не на Чижика сейчас глядя, а куда-то в сторону. Но обращаясь лично к нему. – Допустим, пирог хорош с сахаром, всё олрайт. Но ещё он из яблок состоит и из муки, у него есть некая первооснова – и это не один сахарок, это скорее сметанная начинка и сладкая кислота яблочек, такая вот Суть. А моя первооснова это всё же не спорт, и не биология… Майя Юрьевна это только тогда, ну, в Пещере ещё поняла, а может чуть раньше. Вот когда приоритетные списки и всё такое было…
Нахмурилась Светлова, задумчиво глядя на текущую воду. Прикрыла кран.
- В общем. Ну. Моя судьба она не сломалась, Фёдор Михайлович. Я… я… я давно вам хотела сказать, ну…
…Как-то некстати вспомнился папа, со злорадной улыбкой на лице объяснявший про Эксперимент. И про то, что учитель Чижик умеет готовить – ага, едким словно кислота, издевательским тоном прояснивший этот пикантный момент. Смеющийся прямо в лицо с самым серьезным своим выражением…
Ооо. Папа это умел! С надоедливыми журналистами он обращался примерно также: смачно, с чувством, с толком, с расстановочкой, втаптывая их в грязь – и без единого бранного слова, что примечательно. Неудачливый Глеб Щеглов явный тому пример.
Майя сбилась с мысли, как-то разом погрустнев. Застыла, ссутулившись. Рассеянно продолжала смотреть на воду в раковине, даже когда уже закрыла кран – всё равно стояла себе задумчиво, потеряв мысль. Сработал какой-то воображаемый стопор, не позволяющий пока ещё забираться в Пещеру с головой. Она ведь всё время отвлекалась на этой кухне… уходила от своих темных воспоминаний, от рыцарей, от папиных злых насмешек, от этих мёрзлых теней живущих где-то в душе. Ещё будет вечер для Пещеры, а сейчас - сейчас время Сахара.
- Так вот о чём это я? Устала-а-а, да…- улыбнулась рассеянно. - Нет-нет, я не собираюсь трюкачить здесь, в топку такой непрофессионализм! - протерла руки полотенцем. Правда свои катания на роликах, Молния и за трюки-то не почитала… так, развлечение для бодрости же. - В спорте-то я хороша, но из меня может выйти неплохой врач. Вдобавок, врачи могут участвовать в космической программе… Вот великолепная Майя Юрьевна, например, думала что навсегда ушла из космоса, а какая-то её часть… какая-то часть верила, что однажды ещё представится шанс.
Усмехнулась дружески: - Конечно, крохотные крылья пчёл это не вам аэродинамические, специально созданные для полетов крылья птиц, но… всё же…
Но об этом самом «всё же», Майя Юрьевна умолчала, ибо пришлось ей сначала ойкнуть, а потом застыть, оглушенной приятной теплотой массажа. Жаркая жаркая волна! Сладкая волна и немножко до боли, когда вначале Пчёлка Майя даже вздрогнула от крепости его рук, а потом расслабилась. Нет. Не верила она, что Фёдор Михайлович сделает ей больно. Приятно было и немножко искристо, как на качелях, когда счастливо ухает живот – и немного тянет, и немного болит, но не остановиться уже. Не сойти. Не отказаться от этого радостного полета.
Здорово, и немножко страшно. Как они стали близки! Ооо, Чижик знал на какие точки следует нажать… Сладкая-сладкая мука, когда по мышцам пробегает целебный огонь, а ты чувствуешь эти руки на своем теле. Страшно, когда понимаешь что влюбляешься в человека вот так. До слёз. И может их нет, а оно всё равно до слёз! И не может уже быть иначе, и Фёдор Михайлович наверное об этом догадывается, ведь в противном случае, его теплые пальцы не были бы такими умными в своём массаже. Такими уверенными! А Майя бы наверное здорово смутилась, подумав о том, что шея её сейчас совершенно открыта. И между этими пальцами, между этим огнем одна только тонкая футболка лежит, одни только веснушки - вот даже коса оказалась на груди, а рубашку Майя вокруг пояса обвязала, потому как жарковато было на кухне…
Пламя прикосновений.
Она поймала его руку уже в конце массажа и не оборачиваясь, приложила к своей щеке. Молчаливо. Обжигая собственным дыханием. Щекоча длинными рыжими ресницами. И может быть, кто знает, может быть на одно мгновение или на два, нежные девичьи губы приложились к этой любимой руке, нежно-нежно. Сладко-сладко. То была тайна для двоих…
- А вкусное какао! – девушка показала капитану большой палец, прислушиваясь к собственным ощущениям. – Ну да, сладко, шоколадно, молочно… что-то мне напоминает. Вот когда мне было лет десять, иногда со мной бабушка жила. Потом-то уже здоровье не позволяло, но было несколько месяцев, когда мы с бабушкой жили вдвоем. Ооо! По-моему, она делала точно такое какао по утрам. Супер. Девять из десяти. Только вот говорят, ещё надо сольцы добавить, - и серьезно кивнув головой, Майя добавила в свой стакан щепотку соли, а подумав немного, и в стакан Чижика щепоточку отправила. - Рисковать, так на двоих! Говорят, выявляет вкус, в каком-то журнале попадалось, Фёдор Михайлович. Мол, чтобы прочувствовать шоколадное молоко, надо это самое, щепоточку соли туда. Хотя, по-моему ничего не изменилось, оно и до этого вкусно было, - дернула уголком губы весело. – Но Майя Юрьевна считает, что теперь вкус выявлен, ага-ага. Прекрасное какао, но попробовать ваше домашнее, было бы очень интересно!
И подмигнула капитану, занявшись ненадолго Мотей.
...А Мотя что? Недовольно лизнул колбасу вялым безынтересным языком, отвернулся затем, как делают все свободолюбивые коты в мире, а потом, когда уж Пчёлка собиралась выкинуть эту колбаску, мигом вдруг ее съел, вальяжно скользнув по Майиным ногам толстым как труба хвостом. Будто бы заявляя: «Ну ла-а-адно, так и быть, только ради тебя простая смертная я изволю откушать» И ушел прочь, гордый такой и непобедимый. Наверное, оттого они с Чижиком и не ладили, ведь судя по виду космо-кота, Мотя считал себя единственным главным на борту. Вон как высоко хвостище задрал!
- Тогда до встречи, сэр! – девушка сверкнула глазами, провожая галантного капитана, когда он приложился к её руке. Плеснулась в глазах радость, плеснулась игривость, когда Майя чуть смежила веки, изображая книксен. – Увидимся, Фёдор Михайлович.
И тепло это прозвучало, очень-очень тепло. Слишком тепло для сугубо профессиональных отношений.
- А может скромненько, Докторианский Пирог? Докторский и капитанский совместительно, так сказать, ага-ага.
Вздохнула, обращаясь к добродушному второму пилоту.
- Есть такое дело, Спартак Валерьевич. Ну, ешкин кот, Фёдор Михайлович хороший человек, я его очень уважаю. Мы же в МЗУ в своё время вместе соль ели! Я, Алексей Кирович и Фёдор Михайлович. Даа… приятно вспомнить былое, капитан Чижик в то время очень любил свой предмет, - а серые глаза так и сверкали светом настоящего, а вовсе даже не прошлого, задавали молчаливый вопрос понимающему Спартаку – «вы меня не осуждаете?»
- Да какая у вас старость? – улыбнулась. – Вот папа, например, …назови его кто старым, он же этого человека в порошок сотрет. Одеколоном-то папа о-очень щедро пользуется, хе-хе. Говорит, что главное это тонус не терять.
Тонус. Ага. Майя тоже оставалась в тонусе, потому как подсказывало ей что-то, что не долго проживёт их секрет с капитаном, вот судя даже по Спартаку Валерьевичу. «Всё шире круг хранящих тайну…»
...
Поприветствовала Ивана, отдавая ему поднос: – А мы с Матвеем Ивановичем пересекались недавно, я его просила вам привет передавать!
Чуть смутилась Майя, когда Фотон бросил любопытственный взгляд на ее футболку - мигом натянула на себя клетчатую лиловую рубашку, застегивая ее до самой последней, декоративной пуговицы на вороте.
- Кхе-кхе… - закашлялась девушка, оттягивая узкий душащий ворот…
И совсем уж взмокла, когда Фёдор Михайлович назвал ее по имени, а Кырымжан уперся мрачнейшим прямо-таки взглядом в одну дюже разволновавшуюся Пчелу.
«Ёлки палки, он что-то видел? Ну, конечно видел, само-собой, вон как зверем глядит! И что? Меня теперь посадят на гауптавахту за то, что я испытываю чувства к капитану? Да это паранойя, даже если он узнает… Проклятье! И что он видел? Коридор… или наш разговор с Иваном в медотсеке? А может массаж на кухне. Охо-хо, он явно что-то видел!»
Звенящая напряжением Пчёлка, вгляделась в лица остальных данкийцев, продолжая половинчато улыбаться: понял ли кто-то, как её назвал Фёдор Михайлович?
Вот Шмидт этот кислый, явно ничего хорошего не подумает про Майю… «Подумает, что Доктор Светлова на связи. Или что-нибудь вроде того. Твою мать!»
И снова на Кырымжана поглядела рыжая Пчела, принимая этот вызов. Она. Должна. Добиться его уважения! И если майор ее зауважает, тогда уж точно не станет презирать, а Майя Юрьевна физически себя плохо чувствовала, когда кто-нибудь ее недолюбливал. Это был прямо-таки вызов для дочери капитана Светлова: «Я не сделала ничего плохого, и я добьюсь вашего уважения! Я знаю. Я должна добиться его сама, своими силами, ведь если обращуюсь за помощью к капитану, вы вообще перестанете видеть во мне человека!»
Только что именно его так взволновало, вот в чём вопрос? Отчего так жутко глядит? Оттого, что считает ее девушкой легкого поведения? Надоедливой липкой женщиной, которой не место в экипаже…
- Здравствуйте, майор, - поприветствовала его чуть хрипловато.
Сглотнула противный комок, снова поправляя жесткую горловину рубахи. Дождалась, пока Алексей сможет повернуться к ней и тихонечко потормошила другана, понижая голос.
- Алексей Кирович, а что такое купол тишины? Нет-нет-нет, мне нечего скрывать, - сказала Майя тоном человека, которому есть что скрывать. – Ну, допустим, служба безопасности ведь видит всё, а если кто-то включает, чисто гипотетически,.. бла-бла-бла, ну например купол тишины. Кайрат Тимурович видит происходящее? Только тише!
Светлова приложила палец к губам: - Это я так, в целях познания интересуюсь, Алексей. Ну да.