Жест Майи не остался незамеченным. Повернул голову Чижик, чуть искоса поглядев, как она с хрустом кусает начатое им яблоко, да отвернулся быстро, делая вид, что всё в порядке и вот только что со-вер-шен-но ничего такого не произошло. Ну, попробовала доктор Светлова, каково на вкус капитанское яблочко. Не побрезговала откусить там же, где он кусал. Что здесь такого особенного? Она же доктор, а доктора какой-то особой брезгливостью не отличаются, они ведь имеют дело с разными болезнями своих пациентов, с микробами и бактериями, ага.
- Мхм… м-мда… - едва слышно произнёс Фёдор Михайлович. Так тихо сказал это своё «м-мда», что одна рыжая пчёлка с трудом расслышала. Скорее даже по движению губ поняла, что он что-то произнёс.
Смутился наш отважный капитан, словно герой известной советской песни. Как там в ней было? «Раз пятнадцать он краснел, заикался и бледнел, но в любви ей объясниться не посмел». Ну, может, капитан Чижик всё же окажется решительнее того песенного капитана и однажды…
Но это однажды. А сейчас он смутился и замолчал, одним глазом, будто птица, поглядывая на Майю. Боковым, периферийным зрением её ловя и не зная, что сказать при этом. Может быть, спросить: «Ну как, вкусное яблочко?» А она ответит: «Что вы, Фёдор Михайлович, как оно может быть не вкусным, ведь я же его укусила после вас!» Да уж, это точно… вкуснее и слаще на свете нет ничего, кроме того, к чему притронулся любимый человек.
- Да-да, конечно, - в лёгком замешательстве капитан обратил внимание на пустой чайник, ненадолго отвлёкся от яблок и, набрав чистой фильтрованной воды из-под крана, отправил его кипятиться.
Вздохнул украдкой, с места на место по кухне переходя. На оставшееся яблоко, заметно уменьшившееся в размерах, поглядел и, взяв его в руку, откусил другой, на этот раз поменьше кусок, с того боку, где остался след от Майкиных зубок. И аккуратно поставил обратно, сделав выражение лица, как ни в чём не бывало. А что тут такого? Одно яблоко на двоих. Яблок-то много, но они должны в пирог пойти, а то ведь может их не хватить на цельных одиннадцать человек-то! Вообще-то двенадцать, если посчитать шеф-повара. А если вспомнить про кота, чей любопытный нос сунулся в кухню, судя по мяуканью за закрытой дверью, так двенадцать с хвостиком выходило. Чем Мотя не член экипажа?
- Босс – это главное, - важно покивал Фёдор Михайлович, на кружку эту внушительно поглядев. – Кстати, моя любимая. Ты из неё пьёшь… кхм…
Осёкся вдруг бывший школьный учитель и окончательно замолчал. «Боже, что я говорю? Язык мой – враг мой. Слово – серебро, молчание – золото. Слово – не чижик, вылетит – не поймаешь… Надо сосредоточиться на деле!» И с самым суровым видом Фёдор Михайлович принялся нарезать яблочки дальше, разделывая их на ломтики с таким видом, будто кромсал на куски заклятых врагов. Ну там, вроде Юрия Аркадьевича, ага.
А дело спорилось. Дело одуряюще, одурманивающе приятно обволакило кухню сладко-приторными ванильно-яблочными ароматами. Дело мягко стелилось между пальцами, придавая тесту необходимые формы для заготовки и начинки будущего пирога. Такой вкуснотищный запах стоял на кухне, что с трудом можно было слюнки во рту удержать, приходилось часто их сглатывать. Тем более, что Майя Юрьевна наша прекрасная пропустила обед, предпочтя чудесной яишенке, столь поэтически расхваленной Стругачёвым, угощения из конфет да шоколадок, да печенюшек с одним-единственным бутербродом. Вкусно, но не очень-то сытно, скажем прямо.
- Двенадцать, Майя, - поправил её Чижик немного строго, снова называя по имени. Определённо его отношение к ней как-то неуловимо изменилось. Фёдор Михайлович, может, и пытался ещё учительствовать, но прежней строгости тона как не бывало. Правда, вопрос, хорошо это или плохо. Оно ему, по правде-то, ведь шло. Строгость эта педагогическая, нравоучительная и воспитательная. – Двенадцать человек экипажа. Я и слышать не хочу, чтобы ты отказывалась от своей доли пирога. Или ты имеешь в виду кого-то другого? Кто-то не ест мучное?.. В любом случае, если два пирога, то надо делать их с расчётом на шесть порций на пирог. Простая математика, - Чижик поглядел на формочку, ту самую крохотную, на одного-двух человек. – Хм, или на пять… если я тебя правильно понял. А Спартака Валерьевича ты посчитала? И ещё… помню, Иван хотел прийти помогать.
К сожалению – хотя, может, и к счастью – Раздолбайла что-то было не видать. Пропал техник с концами после того откровенного разговора. Майя его даже в инженерном отсеке не встретила, когда приходила осматривать руку Романовского. И приходить на помощь кулинарам-любителям он не торопился. Может, обиделся отчего-то? Хотя уходил по-доброму, усмехался даже. Да и не на что было там обижаться! Хороший состоялся разговор, душевный, он вроде бы всё понял…
* * *
В больших инженерных наушниках вовсю гремела музыка, но услышать её можно было, только находясь близко от второго борт-инженера. Эти специальные наушники были шумоизолирующими и не пропускали звук наружу, в то же время и внутрь не допускали лишних наружных шумов. Эдакая палка о двух концах – даёт вволю послушать музыку без помех, взамен отбирает твой слух. Это и к обычным наушникам справедливо, но технические были верхом двухконцовопалочного совершенства.
- Там высоко-о-о… нет никого-о-о… там так же одиноко, как и зде-е-есь… там высоко-о-о… бег облако-о-ов… к погасшей много лет назад звезде-е-е… - тихонько напевал Ванька, лёжа на койке и плюя в потолок. В переносном смысле, конечно, плюя-то.
Иван отдыхал после долгого трудового дня в своей каюте, куда его отправил Романовский, выдав на прощание лёгкий отеческий подзатыльник перевязанной рукой.
- Сам справлюсь, иди уж отдыхай, - велел Юрий Саныч. – Что-то лица на тебе нет. Всё в порядке? Что Майя Юрьевна сказала?
- Всё хорошо, Юрий Саныч, устал немного, надо и правда отдохнуть, - немного грустно отозвался тогда Иван. – А Майя Юрьевна на меня не сердится и в кино приглашает. Да-да, не смотрите на меня так, она и вас звала, - усмехнулся парень. – И всех звала. Наш славный доктор обладает замечательным голотелевизором в своей каюте и будет устраивать киносеансы для всех желающих. Место определено, время она уточнит, когда соберётся. Завтра там… или послезавтра… Ладно, пойду я. Она к вам скоро придёт. – он кивнул на обожжённую и выздоравливающую руку Романовского.
Ванька резко сел на кровати, поглядев на экране планшета, который час.
- Оп… Кажется, мне пора.
Опустив ноги на пол и стянув наушники, второй борт-инженер запустил на планшете программу-вирус, через неё получил доступ к скрытым камерам наблюдения Службы Безопасности и подключился к видеокамерам на кухне. На экране появились общавшиеся о чём-то своём Светлова и Чижик. Капитан ей помогал нарезать яблоки на пирог, и выглядела эта беседа какой-то… слишком личной. Спартака было не видать.
- Хм, - Иван опустил брови, а затем одну слегка приподнял. – Продолжение спектакля?
Минуты полторы или две Раздолбайло сидел и смотрел на эту сцену, слушая их разговор одним ухом, наконец вздохнул и отключился, закрыв «Данковизор», как он назвал собственноручно написанную прогу. Улёгся обратно, взял наушники в руки.
- Не будем нарушать их личное пространство… - вздохнул Иван, надевая наушники. – Встретимся за ужином, Майя Юрьевна.
Он закрыл глаза и продолжил слушать музыку. А по щеке медленно поползла одинокая, скупая мужская слеза.
* * *
«Голова на месте, Майя Юрьевна! Не волнуйтесь, что со мной может случиться? Работаю. Задерживаюсь немного, но скоро буду.»
Набрав ответное сообщение на планшете, Бережной добродушно усмехнулся и, повесив его на крючок на пояс, продолжил выдавливать клейкую техническую пасту со звучным названием «Витязь» на крохотную царапинку, образовавшуюся на перилах одной из лестниц. Больше половины пути было пройдено, оставалось уже немного. Надо было позаботиться, чтобы корабль блестел и выглядел как новенький, а Кайрат Тимурович перестал сердиться на девочку. Молодая она ещё, энергия требует выхода, вот и находит удовольствие в вещах, которые бы на звездолёте лучше не делать. Но что ж… катание на роликах – это не зависание в голокомнате. Занятия спортом полезны для здоровья. Кому, как не Бережному, в своё время увлекавшемуся спортивным культуризмом и тяжёлой атлетикой, было это знать.
- Не говорите ей ничего, майор, - по-дружески просил Кайрата Спартак Валерьевич незадолго перед этим. – Мне не трудно пройтись с пастой, отполировать всё так, что и следа не останется. Ничего плохого нет в том, что девушка спортом занимается.
Кырымжан лишь хмуро посмотрел на Бережного, так ничего и не ответив. Он уважал видавшего виды космолётчика, однако считал, что тот сейчас вмешивается не в своё дело. Следить за порядком на корабле – обязанности СБ. Как минимум Громов получит выговор за то, что не доглядел и позволил Светловой это ребячество. Он ведь должен был это катание видеть на мониторах.
- Ох, молодёжь… - вздохнул Спартак, ещё раз усмехнулся и перешёл к следующему месту, где была заметна царапинка.
Паста с тихим шипением склеивалась, образуя твёрдую плёнку. «Витязь» делал своё дело. Позже, после ужина надо будет ещё разок пройтись по коридорам и лестницам и снять образовавшуюся плёнку. Загустевшая паста не оставит и следа от царапин.
* * *
- Конечно… конечно… - покивал Чижик и подошёл к мойке, чтобы вымыть как следует руки перед тем, как начинать месить тесто. Закатал рукава комбеза по локоть. – Ты, главное, покажи. Я к тесту редко притрагиваюсь, и получается, прямо скажем, не очень. Но если будешь показывать, я справлюсь, - пообещал мужчина и улыбнулся.
Взял у Майи одну из круглых форм для выпечки, повертел её в руках и поставил на стол. После чего, то и дело на неё оглядываясь, приступил к выполнению распоряжения своего нынешнего су-шефа. Выложил внутрь тесто, без конца спрашивая, когда будет достаточно, и начал его аккуратно мять, придавая нужную форму. Всё по Майиным указаниям, не отступая ни на шаг.
- Смотри, Майя, - вдруг тихо окликнул он девушку, показав своё тесто. Там был этим самым тестом нарисован улыбающийся смайлик, быстро расползавшийся в стороны и растворявшийся в тесте. Чижик шутливо улыбнулся. – Оно очень податливое, как глина. Даже намного мягче, наверное. Никогда не мял глину.
А ведь Фёдор Михайлович лукавил! У него всё отлично получалось. Почти идеально. Майя вдруг поймала себя на мысли, что с тестом у него даже лучше, чем у неё, выходит. Ну конечно! Как она могла забыть? Он же пять лет назад проходил специальную кулинарную подготовку, чтобы заменить на кухне Робика, которым должен был притворяться во время злополучного эксперимента. И уж с тестом он обязан быть на ты! Хотя, это было аж пять лет назад. Могло ведь и не быть после этого практики.
- Я, можно сказать, там родился и вырос, - улыбнулся капитан, вспоминая о родной для него планете. – Родился, правда, не на самом Марсе, а на Фобосе, на научно-исследовательской базе. Мои родители – учёные-геологи. Но сразу после моего рождения они перебрались на Марс. И сейчас там живут. Отец преподаёт в вузе геологию, мать… Ну, не важно, - почему-то осёкся Чижик, но тут же заусмехался. – А жили мы там как раз под куполом, похожим на тот, что был в фильме «Вспомнить всё», о котором ты говоришь. Да, сцена с выпученными глазами и мне больше всего из него запомнилась… В общем-то, система купола похожа, воздух подаётся похожим образом: воздушные насосы, генераторы, всё это было… Но, конечно, системы безопасности не дали бы произойти трагедии, как в том фильме. Были запасные генераторы, а на экстренный случай всегда достаточно скафандров и эвакуаторов… Но никто из живущих там не верил, что такое может случиться. Это как… если бы в Москве произошло разрушительное землетрясение. Настолько же мала вероятность трагедии. Даже от саботажа защита была… точно не скажу, как это работало, я не интересовался, это довольно узкоспециализированная тема…
Видно было, что о Марсе он может говорить много и долго. Любил Фёдор Михайлович свою родную планету, пусть и покинул её ещё в детстве.
- А ты, значит, никогда не была на Марсе? А хочешь побывать? – вдруг спросил он таким тоном, будто предлагал это самое… ну там… в гости к родителям её свозить?