Он тоже усмехнулся и тихонько хихикнул, услышав про щекотку. И чуть повернул голову, будто нарочно подставляя ухо под эту неожиданную ласку, эти сладкие волнующие прикосновения, которым, по правде-то, не следовало бы потакать, но непонятно что случилось со взрослым мужчиной и капитаном звездолёта Фёдором Михайловичем Чижиком. Сейчас здесь, рядом с Майей, был юноша её возраста или чуть старше, если судить по поведению, но никак не её бывший учитель. Совсем не по-взрослому он принимал эти ласки, подставлялся навстречу тёплому майскому солнышку.
- Шутница, - с улыбкой сказал он, и на мгновение объятия его сделались крепче, словно бы хотел он свои слова подкрепить этим жестом.
Присел рядом, чувствуя необычную близость со Светловой, которая сейчас для него Майя. М-а-й-я. Четыре нежных рыжих веснушчатых буквы. Тёплых и согревающих, как ласковое солнышко в мае. Несущих прохладу и освежающих, как майский ветерок. Нежно умывающих и целующих дождём, как та самая любимая гроза Тютчева в начале М-А-Й-Я.
Становилось легче на душе просто от молчания. От разделённой этой тишины с близким и родным, понимающим человеком. Туман прошлого никуда не исчез, но поредел в эти мгновения, и сквозь него проглядывало солнце, смущённо и радостно сияя своими серо-голубыми глазами, разгоняя тёмно-сизую дымку, марево прошедших лет. Будто глоток свежего воздуха…
- На хоббитов мы не похожи, Май, - тепло усмехнулся шутке Майи Юрьевны, случайно назвав её тем именем, которым предпочитал называть дочь Юрий Аркадьевич. Чижик поглядел на их вытянутые ноги. – Ноги не заячьи, а вполне человеческие. И ростом великоваты. Что до остального, то… - замолчал вдруг, будто ему нравилась такая игра, когда недоговариваешь что-то, предлагая закончить мысль своему собеседнику. И вдруг договорил: - Ты слишком прекрасна, чтобы быть Сэмом. Даже прекрасным Сэмом. Ну, а я слишком ужасен, чтобы быть Фродо.
Так, в немного неуклюжей попытке пошутить, скрасив воцарившееся молчание, неожиданно продолжил разговор Фёдор Михайлович. Он понимал, что имела в виду девушка, говоря о сходстве с хоббитами, но не мог не внести своих поправок. Как в старые добрые времена. Взрослый человек, учитель Чижик возвращался. Хоть ему этого и не хотелось, но привычка учить и исправлять ошибки с годами стала уже почти рефлекторной.
- Я знал имена почти всех учеников, посещавших мои занятия, - признался он неожиданно серьёзно, слабо улыбнувшись на Майкину шутку. – Но по имени в классе обращаться неудобно. Среди нескольких десятков человек наверняка окажется много тёзок, но однофамильцы или братья-сёстры, учащиеся в одном классе, встречаются намного реже. Впрочем, я не припомню других Май…
Обнял, не сильно, но крепко. Привлёк к себе, прижимая так, чтобы выскользнуть могла сама в любой миг, когда пожелает. Прижался щекой к её волосам, мягким и пушистым немного, очень послушным после душа, а главное – так чудесно пахнущим, завораживающим своим запахом. То ли это был шампунь, то ли аромат духов, то ли другие запахи – Чижик не очень в них разбирался. Скорее всего, просто смесь разных запахов - очень приятная для обоняния, как ему показалось. Невольно он чуть повернул голову и потянул носом, впитывая в себя, вбирая запах Майи. Коснулся им легонько её волос и тихонько нюхнул, привлечённый запахами. А затем смущённо вернул лицо в прежнее положение, снова прижавшись щекой к волосам. Что она подумает, если поймёт… что он её нюхает?! Ох-хо-хо.
Стало любопытно Фёдору Михайловичу, а как сам он сейчас пахнет. Но себя чтобы понюхать, нужно отстраниться и принюхаться, а ему не хотелось этого делать. Ладно уж, понадеялся Чижик, вряд ли я пахну чем-то неприятным. Не хотелось бы.
А пах капитан совсем разными запахами, едва ли способными вместе ужиться и составить одну цельную композицию. Поэтому и улавливались они по отдельности, и различались неплохо чувствительным обонянием. Сильнее всего, пожалуй, был запах еды. Пахло от Чижика немного колбаской и сыром, жареной яичницей и жареной ветчиной, сливочным маслом. Удивляться тут было нечему – ведь он пришёл прямо из столовой, может, и пообедать успел или только начать. А ещё он пах молоком… Из этой гастрономической симфонии ароматов заметно выбивался лёгкий, едва уловимый душок хорошего мужского одеколона. Он уступал прочим запахам, но Майя его уловила, так как очень уж близко была к Фёдору Михайловичу. Ещё сложнее было почувствовать запахи электроники, с которой он работал на командном мостике, и – довольно неожиданно – чернил. Самых обычных чернил, которыми наполняют картриджи в шариковых ручках. Древняя как мир технология. Раньше, ещё в веке XXI-м, использовались стержни и ампулы, наполненные чернилами, позже голландская компания Филипс придумала микрокартриджи им на замену. Интересно, почему Чижик пахнет чернилами?
Выскользнула Майя легко из его объятий. Ушла играючи – а может, это Фёдор Михайлович не старался её удержать. Впрочем, отпускал он её с некоторой неохотой, это было заметно, она могла почувствовать.
- Ничего страшного, я причешусь, - машинально ответил он, протягивая руку к своей чёлке, но тут же отдёрнул, словно бы испугался к ней прикоснуться. Не стал убирать этот затейливый бардак на голове. Пусть побудет памятью об этом разговоре, хотя бы до следующего умывания. Усмехнулся смущённо. – Хотя, если ты говоришь, мне идёт…
Посерьёзнел затем, поглядев на Майю. Казалось бы, должен был что-то по поводу вечернего просмотра видео сказать, но заговорил вдруг о другом.
- Не говори так, Майя. Ну, про режим незаметности… А то чувствую себя так, будто… не знаю… - он отвёл взгляд в сторону и озадаченно поскрёб пальцами затылок. – Ты пойми, что… я всегда рад тебя видеть, - Чижик пожал плечами, затем его лицо сделалось несерьёзным, немного шутливым. – И вообще, когда тебя незаметно, я начинаю переживать. Так что отставить, Светлова, никакого режима незаметности! Просто… личные разговоры – они на то и личные, чтобы о них никто не знал, верно я говорю?
Он поднялся вслед за девушкой и кивнул.
- Я постараюсь помочь, если дела не завалят. Нам нужно курс проложить до планеты… Кулимат, или как она там... – усмехнулся капитан. - Это не так сложно, должны управиться до вечера. Если задержусь, сообщу тебе.
* * *
- Ах ты проказник, Мотя, - второй борт-инженер Иван укоризненно поглядел на толстого кота, развалившегося на его коленях, и провёл ладонью по его шерсти. – Значит, говоришь, видел нашу несравненную Майю Юрьевну в гоночных очках и на роликах? Хм, странно… почему не на лыжах? Впрочем, она же у нас звезда на роликах, угу.
Парень поглядел на экран своего рабочего монитора, на котором как раз была сцена, когда Бегемот шуганулся от спускающейся с лестницы на роликах рыжеволосой валькирии. Озадаченно покачал головой и языком поцокал.
- Ц-ц-ц… ах, она проказница… Вот чем вы занимаетесь, уважаемый доктор, пока никто не видит. Интересно, что по этому поводу сказал бы капитан… хм, хотя на реакцию Чингизхана я бы охотнее посмотрел.
Иван с интересом следил за записью, на которой девушка выписывала пируэты по коридорам и на лестницах «Данко», заходила в крутые виражи, иной раз проезжаясь по стеночке или перилам. Техник удивлённо качал головой, в восхищении вздыхал, переключал обзорные камеры и иногда нажимал на паузу, чтобы полюбоваться особенно шикарным кадром. Время от времени щёлкал по кнопке, нарезая скриншоты с видео.
- А не отправить ли нам этот шедевр в галатубчик? Что скажешь, Мотя? – кот поглядел на Ваньку с прищуром, как на придурка, взглядом цивилизованного человека конца XXII-го века на дикаря в шкурах, живущего в пещерах. – Ты чего? А, ну да, ты прав… я и забыл. Какой к чёрту галатуб в другой вселенной…
Впрочем, Иван лукавил. Он бы не стал отправлять это видео, даже будь у «Данко» доступ к интернету. Во-первых, из соображений совести. Во-вторых, если отбросить совесть, то на столь уникальных кадрах можно было бы неплохо разжиться, демонстрируя их на сервисах видео с оплатой биткойнами, которые затем можно будет перевести в обычные деньги.
- Деньги-деньги-деньги, ру-у-ублики… - проворковал Раздолбайло, откровенно любуясь выкрутасами Светловой и самой рыжеволосой, преисполнившейся азарта, тоже. – Слаще пряников, милее девушки… Нда нет, не согласен я с этой песней. Девушки – они всё ж милее деньжат-то. Приятнее на них смотреть. Спасибо тебе за Еву, боженька, - поднял он очи горе.
И вот… в кадре появился сурово сдвинувший брови капитан. Иван замер с приоткрытым ртом, глядя на эту сцену. Хрюкнул, когда услышал, как Майя Юрьевна вызверилась на Чижика, с удивлением выслушал его сбивчивый ответ, поглядел на покрасневшее лицо капитана...
- Так-так-так, и что это у нас здесь происходит? – сдвинул брови второй борт-инженер.
Разговор у этих двоих намечался крайне занимательный, но вот…
- Данко, купол тишины на десять минут, - послышалось из наушников.
- Есть, капитан…
- Нет-нет-нет, не надо! – испугался Раздолбайло, но картинка на экране погасла.
Техник быстро принялся щёлкать и переключать обзорные камеры, но купол тишины был надёжной штукой. Все камеры в коридоре отключились, как и микрофоны. Сам Данко в это время также не следил за коридором, в котором беседовали Светлова и Чижик.
- Не-е-ет!!! – раздосадованно потянул Иван.
- Иван, что случилось? – из соседней комнаты послышались грузные шаги.
- Нет-нет, всё в порядке, Юрий Саныч! – парень быстро вырубил программу видеонаблюдения и стянул наушники.
- А кричишь тогда какого хера?!
- Да так, ударился больно! – Раздолбайло поднялся с кресла, опустив кота на пол. – Кстати, мне надо сходить в медотсек. Меня Майя Юрьевна просила зайти. Я вам сейчас не нужен, Юрий Саныч?
Романовский показался в дверном проёме и вздохнул.
- Ладно, иди уж, сам справлюсь.
* * *
«Да, про него. Хорошо, увидимся. Я в порядке, что со мной случится? Красных кнопок не нажимал».
Таким был ответ от другана Стругачёва Алексея Кировича, который точно был в норме, раз ещё и про кнопку отшучивался. А вот в порядке ли была наша Пчёлка? Даже умывшись ледяной водой, сумела ли она прогнать с лица жар этот волнительный? Зеркало будто бы говорило, что да. Но надолго ли? Ведь если об этом продолжать думать…
- Тук-тук-тук, - вежливо сказала дверь.
Это был Игорь Кириллович. Он был как всегда улыбчив, но не особенно разговорчив. Зато принёс небольшой поднос прямо-таки со сказочным угощением. Там были вазочки с разнообразными печеньками, с орешками и сухофруктами, и ещё одна с конфетами и парой шоколадных плиток.
- Не знаю, Майя Юрьевна, возможно, вы хотели замороженных фруктов или ягод, я не рискнул их брать, чтобы не пропадали зря, - сказал добрый доктор Григорьев. – Если желаете, схожу принесу, мне не трудно.
Он не задерживался у неё. Оставил принесённые сладости и скрылся в своей биолаборатории. А Иван заставил немного подождать, пришёл не сразу, как обещал, а чуть позже. Какой он всё же не пунктуальный! Вот будь на его месте Фотон Игнатьевич, вот сто процентов пришёл бы секунда в секунду!
- Майя Юрьевна, а вот и я, - радостно сообщил он, получив дозволение входить. Застыл на пороге, поглядев на стол, уставленный сладостями, смутился вдруг отчего-то. Затем всё же дальше прошёл и вытащил из-за спины коробку конфет, которую там прятал. – Вот, это я вам принёс, доктор… так сказать, загладить свою вину…
Техник подошёл к столу и протянул ей коробку. Судя по рисункам, конфеты с ликёрчиком, «пьяная вишня».
- Вы уж простите мне мою бестактность, - и пытливо, как-то изучающе даже, заинтересованно поглядел Майе в лицо.
«Что же между ними было?!»