Майя отошла в сторонку, закутавшись в свою собственную печаль, будто бы в шаль. Так часто случается с людьми: обособленные, отрезанные, отделившие сами себя от целого, чтобы пребывать в молчаливой грусти, люди остается наедине со своими вопросами и проблемами. В этой персональной гнетущей тишине, которая и лечит, и калечит, вгрызается в сердце омерзительным сверлом, но дарит некое светлое понимание, взрослость души - тихие добрые эмоции, которые рождаются в таких вот печальных размышлениях.
А если на сердце всё время радость сплошная, клубничный сироп да малиновое варенье, то нет времени и подумать, и над самим собой поразмышлять и над своими поступками тоже. Нельзя ведь говорить всё время – иногда необходимо просто помолчать, послушать этот мир, давая языку роздых, а собственной душе предоставляя возможность высказаться.
В этой особенной, личной тиш-ш-шине.
Посветлевшие глаза Данкийской Пчелки как-то нехорошо заблестели, словно бы изготовившись к слезам – они стали глубже, стали синее, словно бы вобрав в себя частичку неба этой планеты, засверкали отчаянным серебром. Но Майя Юрьевна, как нам известно, больше не плачет со времён Эксперимента, а потому глаза её оставались сухими до рези, и ни единая, даже самая крохотная слезинка не появилась на свет.
Светловой, быть может, и желалось сейчас всплакнуть, хотя бы крохотной бисеринкой влаги смягчить наболевшее, но… слёз не было, поэтому девушка просто рассматривала чудный город, любуюсь его необыкновенной архитектурой. Всеми этими хаотичными зданиями и чудесами инопланетного дизайна.
Это была первая чужая планета на которой Пчёлке довелось побывать. Не подставная, не для игры…
А самая настоящая, в чём-то похожая на Землю, а в чём-то совсем иная. Пораженная Анархией словно гнилой болезнью! Свободой и равенством для всех, агась. Убийц здесь не останавливают, но по быстрому расправляются с ними всей толпой, чтобы они не успели убить кого-нибудь ещё.
Воплощённое, мать его, счастье.
Крепко задумавшаяся девушка чуть вздрогнула, когда почувствовала чью-то руку на cвоём плече, а впрочем, не слишком удивилась, легко догадавшись кто это.
Помолчать вместе – это хорошо.
Поглядела на небо, желая видеть как челнок войдет в атмосферу: оставляя за собой белый след, станет стремиться к земле такой вот своеобразной падающей звездой. Красивое, наверное, будет зрелище! Но живущим здесь инопланетянам плевать: если на каждый закон у них уходит не меньше года, если каждое решение рождается в таких вот муках, принимаемое толпой, а бандиты, одетые в форму стражников ищут на кого бы напасть, то всё верно. Здесь никому нет дела до высоких эклеров, то есть пардон, до этих самых высоких материй! Люди сидят по домам, боясь высунуться лишний раз на улицу в этом царстве воплощённого Равенства.
Плеснулась девичья рука, желая дотронуться до ладони капитана Чижика, потом вдруг неуверенно остановилась, застыв себе в воздухе. Пронеслись вереницы мыслей в голове: но ведь увидеть могут остальные мужчины, но ведь слушки могут поползти, липкие такие, противнистые сплетенки. Но! Всегда же есть какое-то проклятое «но»…
…И другая ночь припомнилась – сочная, августовская, насыщенно тёмная да густая.
В парке жирно, до одурения, пахло прелой листвой; фонари подсвечивали чёрные дорожки, а Майя сидела на скамейке и глядела вверх.
От той пьянки осталось мало воспоминаний: не помнила она свой грандиозный прыжок, свою речь исполненную горечи, не помнила как сиганула в фонтан, а вот ночной парк помнила – когда убежала от этой толпы на своих роликах, мокрая с ног до головы как идиотка распоследняя, и приземлилась на какую-то скамейку, задрав голову вверх.
Москва беспощадно засвечивала небо: не видно луны, не видно звёзд. Лишь мешанина ярких цветов в вышине! – световые блики реклам, огни небоскрёбов да мерцающие светлячки разбросанных тут и там фонарей
Ночь напоминала липовый мёд, лениво стекающей в своей самодовольной густоте по чайной ложечке. Сквозь алкогольный дурман водочных коктейлей, вдруг проступила невыносимая грусть. Рыжая девушка в мокрой одежде внезапно осознала, как скучает она по небу, как одиноко и как тоскливо ей на земле. Среди этих огней, дорожек, путанных путей и бесконечного бесцельного бега…
Парк заходился ароматом зелени, сходил с ума от этого августовского лета, пах землей, ароматизировал утомленными травами. Ночь вокруг стелилась густая, фиолетовая, предчувствующая скорую свою осень, а Майя представляла себе звезды, миллионы миллионов звезд в которые желалось прыгнуть будто в воду. Вот разбежаться со всей мочи – и вперёд!
Сейчас она находилась среди звезд, в чуждом городе на чужой планете. Рука, застывшая в воздухе вдруг приняла решение: «А и плевать же, Светлова!»
Майя дотронулась до ладони Фёдора Михайловича, пусть чисто внешне (в скафандрах ведь особо не почувствуешь ничего), но всё же обозначая этот дружественный жест, а пожалуй даже больше чем дружественный. Пальцы доктора Светловой спокойно дотронулись до ладони на плече, уверенно сжали мужскую руку и отпустили, ни к чему не принуждая. Девушка встретилась взглядом с капитаном, посмотрела на него и снова отвернулась.
- А я рада, что я здесь, Фёдор Михайлович, - вдруг произнесла по личному каналу, разрушая молчание. - Даже знай я про Чёрную дыру и прочие неприятности, я всё равно пошла бы на этот корабль, - пожала плечами, снова взяв тишину. А потом вдруг продолжила спокойным ровным тоном, только тише обычного, так тихо, что и по личной связи едва ли услышишь.
- Ведь узнай Майя Юрьевна на Земле, что Данко пропал в Зельцианской Безде вместе со всем его экипажем, со всеми людьми… которые… У неё бы сердце лопнуло от горя. Конечно, в это сложно поверить… Что оно с детства, что так бывает.
Вздохнула.
В конце-концов, Фёдор Михайлович может не услышать – планета чужая, момент грустный, накатили эмоции, да и с кем не бывает? Валькирия Светлова оставляла капитану шанс не услышать, если у него нет желания это слушать. Помехи в атмосфере… и сказано было достаточно тихо. Всегда можно сделать вид, будто негромкие слова пролетели мимо.
Девушка глядела на город, молчала и смотрела вперёд. Не отодвигалась, не уходила прочь. Смотрела вдаль, но думала уже вовсе не об этой планете.
...
Эта лёгкая меланхолия осталась с ней и в челноке, когда Майя мысленно строила планы и вспоминала произошедшее, улыбалась про себя и вносила пометки в воображаемый блокнот: как-то, осмотреть руку Романовского, например. Вообще-то ожог пустяковый, но в условиях чуждой вселенной, в свете новой информации про сотни инопланетян и полную затерянность землян в этом неизвестном мире. О-ох. Как говорится, лучше перебдеть, чем упустить что-то действительно серьёзное.
Девушка припоминала произошедшие события, улыбаясь про себя.
Ну, скажем, эту свою шуточку с Фёдором Михайловичем про дизайнерское кресло-мешок и невыносимое желание его одолжить!
Майя тогда кивнула головой, успокаивая бывшего преподавателя сумевшего отшутиться от ситуации. Тоже хихикнула, потому что скопилось оно в ней: напряжение, жуть…
- Ла-а-адно ла-а-адно, я действительно не могу представить вас сидящим в этом кресле, Фёдор Михайлович, да в нём, по-моему, и невозможно сидеть. Сто процентов непафосноты! Хотя, вы бы могли стать капитаном Оригинальность… Но честно говоря, это действительно непредставимо, - веснушчатая девушка растянула рот в озорной полуулыбке. – Дело в том, что Майе Юрьевне никогда не доводилось бывать на капитанском мостике. Ну да, ну да. А ведь там работает много достойных данкийцев! Хотя, наверное, моё присутствие в этом месте не желательно. Фотон Игнатьевич может смутиться, да и остальным мужчинам будет неловко... боюсь.
Рыжая Пчёлка чуть опустила веки, представляя милое смущение этого самого Фотона Игнатьевича, случись ей объявиться на мостике. А Шмидт… как там его… Оттович, наверняка состроит свою кислую физиономию в ответ на её явление. Но если пирог удастся, то даже недовольный штурман может повеселеть.
В серых глазах Майи плеснулось любопытство, яркое это желаньице поглядеть на рубку управления. Но... Девушка стеснялась просить об этой экскурсии вслух, с чего бы ей такие преференции-то?
- Хотя Алексей Кирович, по-моему, тоже не бывал на мостике настоящего взрослого звездолёта. А ведь он хороший пилот!
Док снова вернулась в челнок. Побарабанив рукой по колену, припомнила странное поведение Ивана. Или оно не было странным? Во всяком случае, во всей этой лекции чудилось нечто неестественное, слегонца нарочитое, растянутое будто резинка, готовая вот-вот лопнуть. Будто бы младший инженер желал сверкнуть павлиньим хвостом, как это помнится делал Алексей Кирович в детстве, когда желал привлечь к себе внимание. Кнопку там запретную нажать, помотать нервы Чижику…
Ну смотрите сами.
Иван просто перебил Светлову разразившись целой энциклопедической тирадой. Информация конечно была интересной, но не так чтобы прямо в тему. Майе тогда стало жаль инженера, как ей показалось, не сумевшего поразить остальных мужчин своей осведомленностью - скорее принудившего всех себя слушать, будто бы один Иван умный, а все остальные при этом, полнейшие кретины.
Великолепная Майя Юрьевна так и вовсе, почувствовала себя тем печальным рассказчиком, который ужасно хотел поделиться какой-то интересной историей, но был внезапно перебит выкриком из зала – и там, в том выкрике, крылась вся соль байки. И вот ты стоишь на сцене с микрофоном, в свете прожекторов, но рассказывать тебе больше нечего. Самый смак озвучил кто-то другой, присвоив себе весь триумф.
Ха.
Девушка натянуто улыбнулась в ответ на эту лекцию, стараясь не выдать своего разочарования. Иван ведь не со зла… А Пчёлка и сама могла ляпнуть ерунду первостатейную, не подумав: ну вспомнить хотя бы о лифтовой кнопке по которой рубанул Чижик, чем-то же бывшего преподавателя Светлова тогда допекла.
Нда. Она понимала Ивана как своего собрата по болтливому несчастью – он ведь желал рассказать что-то умное, а получилось скорее заумно.
- Вот так! – ударила себя по коленке ладонью добрый док, желая придать этой лекции хоть каплю жизни. Так сказать, подвести эффекную черту под историей. – Вот кто такие гоплиты!
И показала инженеру большой палец.
...
Иван... Ну да, ну да. Сложно поверить будто он павлинит перед докторшей, ещё сложнее поверить, будто Чижик способен ревновать. Даже сейчас в челноке, одна рыжеволосая повелительница лыж фыркнула над своим предположением. Потом зябко поёжилась, сглатывая слюну саднящим горлом, и желая отвлечься от этого полета на крохотной железной посудинке, снова ушла мыслями в прошедшее.
Чтобы Чижик ревновал? Да ла-а-а-адно! Нет, Майя Юрьевна сама назвала его Мавром, помнится. Но ведь злился-то Чижик тогда за дело: за сломанный замок, за то что в каюту вломились вместе с Алёшкой незванными. Хе-хе. Но сейчас-то они ничего не ломали, и никуда не вламывались, просто Пчёлка решила потренироваться в самообороне и немного удивилась капитанской реакции.
Он ЧТО, действительно считает будто бы она раскиснет от пары тренировок с этим могучим Азиатским Богом Войны?
...Правда, сама-то Майя Юрьевна считала точно также, будем честны, когда о своих тренировках с Кырымжаном рассказал Фёдор Михайлович в медотсеке. Ей-то это казалось почти что самоубийственным шагом: словно бы тренировка храброго чижика против паровоза! Не нужно быть гением, чтобы догадаться кто победит в поединке. Всплывала в голове даже смешная цитата из одной юмористической книжки про космические приключения, нечто вроде:
- Артур Дент, знаете ли вы, какой ущерб будет нанесен бульдозеру, когда я позволю ему переехать вас?
- Какой?
- АБСОЛЮТНО НИКАКОГО.
Хе-хе. Док в челноке усмехнулась под скафандром, смежив веки. Вернулась чуток в прошлое, в один необычный Город, расположившийся на необычной планете Равенства.
...Да чтобы она отказалась тренироваться с этим грозным Воителем!? Да ещё после того, как капитан выразил своё сомнение по поводу её физической выносливости? Ухмылка Майи Юрьевны в тот момент сделалась особенно хитрюжной, как у полосатой кошечки, сумевшей раздобыть себе рыбку. Рыжая бровь изогнулась ироничной дугой, уголок губы приподнялся в пафосной улыбке, а серые глаза полыхнули первозданным азартом, когда она поглядела на Фёдора Михайловича, горделиво вздёрнув свой курносый нос.
Вот будь на месте капитана Чижика, некий блондинистый капитан с именем-отчеством Юрий Аркадьевич, уж он бы понял, что Фёдор Михайлович допустил серьёзную ошибку, ведь любое высказывание из серии: "Я сомневаюсь, Майя... Я не одобряю... Я не уверен, что тебе следует это делать... ", волшебным образом преобразовывалось в мозгу Пчёлки, в грандиозное да великолепнистое: "О да, Майя! Ты должна это сделать чтобы меня впечатлить. Вперед, Светлова! При, Светлова! Добивайся своей цели, Светло-о-о-ва!!! Только вперёд и никаких аттракционов!!!"
- При всём уважении, Фёдор Михайлович, я не могу отвлекать вас всё время. Я ведь уже попросила вас о помощи с яблочками, агась-агась! Если принаглею ещё, кто-то может решить, будто Светлова Майя Юрьевна занимает слишком много времени у капитана. Поэтому рациональнее будет (ну да, ну да!), тренироваться с Кайратом Тимуровичем, - девушка поглядела на Кырымжана, сосредоточенно кивнув головой. - О, Кайрат Тимурович! Вам не следует обижаться на Фёдора Михайловича, скорее следовало бы обидеться мне, ведь капитан опасается, будто я развалюсь на части тренируясь с вами. Хе-хе. Теперь это дело чести, доказать обратное! - Пчёлка ухмыльнулась, даже зардевшись радостно от этого вызова: да-а-а-вненько у нее не было соревнаний. Агась-агась.
Потом напустила на себя самое суровое, убийственно серьёзное выражение лица и радостно продолжила:
- Но вы не пожалеете о своём предложении, Кайрат Тимурович, что б мне сдохнуть! Я буду молчалива, я не буду грузить вас разной чепухой, я приду в своих любимых кроссовках, они правда для бега, но это же не важно, верно? И там чудесная брендовая молния на бочине, вот что я хочу сказать - это Молния Успеха! Сто процентов, такие вещи всегда имеют значение... Обожаю когда всё начинается с расписания. Приду за пять минут до начала или даже за десять. Поверьте. Майя Юрьевна будет пунктуальна и молчалива. Я знаю, людям не нравится когда кто-то болтает без умолка, ё-ё-шкин кот, это красный уровень ужасности. Поэтому старший лейтенант Майя Юрьевна не станет грузить вас лишней болтовнёй, майор, - чуток помолчала, пытаясь унять накатившее возбуждение, но всё ж таки не удержалась. - Мммм... и вы можете со мной не церемониться. Светлова Майя - всегда побеждает! Вот я о чём. Майя Юрьевна восхрененно выносливая Пчела. Извините за эту ремарку... но, да, мммм, вот как-то так, от двух слов «восхитительно» и «офигенно». Вы вполне можете быть суровы, я так даже лучше работаю. Восхрененно лучше!
...
- Алё Алё, Данко, - счастливо выдохнула Пчела, когда челнок, наконец, завершил свой полёт. О-ох, Майя терпеть не могла такие вещи: крохотные скорлупки жизни, затерянные посреди безбрежного космоса, она и звездолёты то не очень жаловала, а уж тесные челноки... Девушка рывком поднялась на ноги, стряхивая с себя меланхолию будто воду. - Я чую в вашем голосе искреннее переживание, я чую дрожь и страх. Ну же, Звездолётов Даниил Фёдорович, вы же скучали, программный вы мой друг!? Признавайтесь. Наверняка вам было без меня грустно и одиноко, да-а-ась!?
Майя Юрьевна быстренько сдёрнула шлем, с наслаждением потерев свой нос. Потом чихнула, сглотнула слюну побаливающим горлом и поправила волосы, убирая выбившиеся прядки за уши.
- Ой, это так галантно, целых две руки! - азартно полуусмехнувшись, девушка схватилась сразу за двух мужчин, решив никого не игнорировать и не обижать. Алёшка вообше парень горячий, может и огорчиться если она его проигнорирует. А Фёдор Михайлович иногда довольно странно реагирует на ситуации. Мавр, агась, такой ледяной маврище же и есть!
Майя надеялась что эта дружба между ними тремя, будет жить довольно долго, и она не сломается из-за каких-нибудь там эмоций, или ещё чего. Главное, поступать умнО!
- О-о-о, момент такой высокий, что я даже боюсь его разрушить. Словно дама из кареты, агась-агась, не хватает мне только криналина. А вот помнится в одном фантастическом сериале, обеззараживание проводилось в крохотной комнатушке не больше гальюна. Экипажу приходилось раздеватся до трусов, обмазывая друг друга какой-то липкой дрянью. Наши минус шестнадцать, ничто, в сравнении с той процедуркой, верно?