Молчаливо выслушав ироничную и в какой-то степени саркастичную похвалу Майи Юрьевны в свой адрес, Данко не стал играть молчуна и дальше и счёл нужным ответить ей, чётко, лаконично, по-искиновому, расставив всё по полочкам и вроде бы ни о чём таком не забыв, что хотела обсудить с ним данкийский доктор.
- Я понимаю, о чём вы, Майя Юрьевна. Однако правила, которыми меня ограничили, предписывают мне общаться с экипажем только голосом и текстом, - невозмутимо так отвечал Данко, нимало не смутясь её иронии и внезапному веселью, когда она говорила, каким он ей представляется, слушая его голос. - Исключением может быть голо-комната, там я могу явиться вам в любом виде, какой вы изволите пожелать. Для отмены данного правила требуется разрешение капитана.
Он помолчал немного и совсем неожиданно, когда Светлова уже не могла бы подумать, что ему ещё есть что сказать, добавил:
- Благодарю за лестные отзывы, Майя Юрьевна. Мне приятно. Несмотря на вашу иронию.
Заметил всё-таки, значит. Понял, что она над ним подтрунивает. И отнёсся к этому со свойственным искинам философским спокойствием. Когда ещё Майка училась в МЗУ, она помнила, как некоторые её одноклассники шутили по поводу подобных программок, общающихся с человеком без всяких эмоций. Говорили, дескать, их обманывают и искины производят не у нас на Родине, а в Японии или Китае. Уж больно искусственный интеллект напоминал восточных мудрецов, разве что выражался понятно, доступно человеческому восприятию, а не витиеватыми замудрёнными философскими фразами, которые без ста грамм бывает трудно понять.
- Офицер по науке оповещён о вероятной аномалии с часами, - разбил Данко надежды девушки сообщить Михалкову обо всём лично и первой. Но, если подумать, это было логично, что искин предупреждает ответственные лица на корабле о возможных проблемах, связанных с их сферой ответственности.
Воспользовавшись официальным разрешением местных властей, доктор Григорьев медленно и не очень решительно уселся обратно в главное докторское кресло, задумчиво следя за беготнёй Майки по кабинету. Положить аптечку на положенное место - туда, где её легко и быстро можно взять, но чтобы при этом не мешалась под руками. Поменять воду в вазе с цветами. Всё это заняло лишь самую малость времени. Девушка помнила, что её как бы будет ждать на камбузе Бережной, а она и так задержалась, позволив себе некоторое время провести в коридорах корабля и выплеснуть в пустоту накопившиеся неприятные эмоции. Следовало спешить, в общем-то, но она ещё ненадолго задержалась на маленький разговор с Григорьевым. Всё же Игорь Кириллович здесь вообще один оставался. Наверное, и ему страшно было. Стоило поддержать доброго ассистента добрым же словом. Батончик ему, один из двух оставшихся, предложить. Да и оценить собственный кабинет с нового ракурса заодно. Полезно бывает взглянуть на предмет под другим углом зрения, всегда найдётся некая деталь, не видимая прежде.
- Второй контакт? - чуть удивился мужчина. А от угощения отказался, благодарно ей улыбнувшись и головой покачав. - Спасибо, Майя Юрьевна, но я вынужден отказаться. Здесь и так всего две шоколадки осталось, пусть они вам достанутся. Да и не хочется мне сейчас сладкого, если начистоту.
Но чувствовалось, что первый аргумент был решающим. Совесть не позволила бы Игорю Кирилловичу лишить доктора Светлову двух последних ореховых батончиков, привезённых с собой. Он ведь видел, с какой скоростью они исчезают. Да, ходовое угощение оказалось. Стоило, наверное, взять с собой две или три коробки, чтобы надольше хватило. Но неужели у Спартака Валерьевича нет запасов сладостей? Не может ведь такого быть, чтобы двенадцать человек три месяца прожили, не съев ни одной конфетки или пирожного. Или может? Кто их знает, этих суровых данкийцев.
- Не будьте пессимисткой, добрый доктор Майя Юрьевна, - а ведь казалось, Григорьев сейчас скажет «добрый доктор Майболит». - Если бы в книгах и фильмах все полёты всегда проходили хорошо, без сучка и без задоринки, вряд ли кому-то было бы интересно их читать и смотреть, правда? В жизни всё куда прозаичнее. Хотя готовы мы должны быть ко всему, это верно. Как говорится, надейся на лучшее, но готовься к худшему. Я не думаю, что всё пройдёт настолько плохо, но, конечно, не факт, что гладко. Первые контакты - они непредсказуемы. Я бы сказал, это разведка. Когда соберём сведения о цивилизации, с которой собираемся вступить в контакт, будет проще - мы уже будем знать, на что рассчитывать и на что делать упор, чтобы произвести на них лучшее впечатление.
Игорь Кириллович кивнул, принимая её пожелания отправиться «проветривать мозги».
- Благодарю. Я угощусь чаем, пожалуй, раз вы не против, - ассистент улыбнулся. - Возьму ту кружку, из которой пил. И не волнуйтесь так, доктор. Ведь пациент скорее что-о?.. - поднял он многозначительно палец, приподняв брови и предлагая ей самой завершить это довольно известное крылатое выражение.
Про излишнюю пафосность медкабинета он не стал ничего говорить. Майе оно виднее было, с её-то посетительской позиции. С ногами на соседнем стуле, ага (кстати, Игорь Кириллович не придал этому значения). Да и был Григорьев чужим в этом кабинете. Вряд ли он воспользуется её щедрым предложением добавить сюда чего-нибудь от себя. Ему наверняка и в биолаборатории круто живётся. Уж если спится ему там с комфортом, по его словам.
От чая не стал отказываться и Бережной. Соответствуя своей фамилии, он бережно взял кружку на блюдце и отпил из неё чаю. Несмотря на то, что напиток был горячущий, мужчина даже бровью не повёл, но пил осторожно, чтобы не обжечься. И против лимона не возражал - как-то даже радостно поглядел на жёлтый цитрус, оказавшийся в руке девушки, когда она готовила чай. Бутерброд с сыром пошёл вприкуску к чаю на ура.
- Вот и отлично, вот и отлично, - довольно похмыкал Спартак Валерьевич, определённо горевший желанием поработать и, быть может, забыться в этой самой работе, раствориться в ней, растечься мыслею по кухне, подобно тому, как это у самой Майи получилось. Всё же волновался второй пилот за судьбу экспедиции, хоть и старался этого не показывать. - Ох-ох, давайте с вами забацаем шикарнейший завтрак! Чтобы команда забыла обо всех невзгодах и думала только о еде у них на тарелках. Организм после стресса нуждается в восстановлении сил, верно ведь я говорю, доктор? А что их лучше восстанавливает, как не вкусная еда и не крепкий сон? Но спать сейчас нельзя - работа не ждёт. А вот добротный сытный завтрак - оно в самый раз будет.
И они приступили к стряпне. Дело спорилось на славу. Панкейки получались отменными, и даже первые два блина комом не смогли подпортить общего результата. Хотя выброшенные в мусорное ведро два первых блинчика Спартак проводил несколько хмурым взглядом, явно недовольный тем, что некто на его кухне переводит продукты. Но ни слова упрёка Майя не услышала, а уже через минуту Бережной снова был весел и добродушен, как ни в чём не бывало. Вот такой он был - Бережной. Бережный и бережливый. И яичница с беконом тоже, как и панкейки, пахла восхитительно, и очень вкусно шкварчала на сковородочке.
В готовке к ним присоединился и толстый кот, офигевше смотревший на сварганенный для него на скорую руку шведский стол. Он долго думал, прежде чем понял, что это для него угощение, осмелел и принялся уминать еду за обе щеки. Видно, не очень-то привычен был к такому кормлению. Хотя ведь умудрился как-то разжиреть у Ваньки - чай, не на казённых харчах да вискасе держал техник Бегемота своего Иваныча.
А чуть раньше к процессу подключился и верный призрак коммунизма с немножечко бледным, но в целом таким же, как обычно, весёлым и рыжим лицом безопасника Стругачёва. Парень то и дело отвлекался от экрана - видно было, что работу свою выполняет, следит за мониторами. Однако, в готовке принял живое участие, комментировал немного и лишь посетовал, что не может продегустировать получавшиеся у Майки и Спартака Валерьевича блюда. В ответ на что Бережной пообещал его угостить. Да и, понятное дело, никто не собирался держать двух ценных сотрудников Службы Безопасности голодными. Хоть, говорят, если служебную собаку не кормить - она злее станет. Но к чему на «Данко» злые безопасники? Здесь ведь врагов нет, которые могут непрошено в дом явиться. Наверное. Пока они на планету ещё не высадились.
Об этой самой высадке уже велись разговоры за столом, когда все только рассаживались перед началом завтрака. Майя слышала краем уха начавшееся обсуждение того, кому лучше на планету спускаться. Сам звездолёт, понятное дело, не станет на неё садиться. Для вылазок на поверхность у них были посадочные шаттлы, рассчитанные на несколько человек. Строго говоря, на четверых человек, но при необходимости можно было потесниться и разместиться большему количеству. Это вам не Лёшкин истребитель, где придётся сидеть у пилота на коленках. Шаттл был челночного типа и управлялся автоматикой корабля, его заданием было доставить людей на поверхность планеты и улететь на орбиту, хотя мог и оставаться на месте, если это было безопасно и разведчики планировали вернуться на место приземления. В ином случае он ждал на орбите сигнала от разведчиков о готовности возвращаться. Такое себе орбитальное такси, паром между «Данко» и таинственной планетой, способный определить местонахождение разведчиков по сигналу их передатчиков и спуститься за ними в нужное место.
В общем, о предстоящей высадке уже говорили, но разговоры притихли, когда появилась еда. Она так аппетитно пахла, что и капитан, и другие члены команды моментально забыли о насущных проблемах и будто поплыли по этому запаху. Знаете, как в мультиках показывают мультяшного персонажа, учуявшего вкусный запах и в буквальном смысле летящего на него даже при отсутствии крыльев? Вспомнить хотя бы усатого Рокфора из «Чип и Дейл спешат на помощь» и его реакцию на запах сыра. Все взгляды за столом приковались к еде, ещё когда Бережной её только по тарелкам накладывал, и слюнки у всех текли едва ли не буквально.
Майе удалось приземлиться в кресло рядышком с Ромашкиным, пилот совершенно не возражал против такого соседства и, говоря по чести, даже был вроде как рад Светловой. Ну, так ей показалось по своим наблюдениям за скромным первым пилотом. Хотя, возможно, он просто был голоден и обрадовался не ей, а еде. Кстати, он сегодня был в очках и они ему невероятно шли.
- Наше совместное творение с Майей Юрьевной, прошу садиться и пробовать, - предложил экипажу Спартак Валерьевич, наложив и себе и усевшись в кресло.
При этих словах Фёдор Михайлович душевно так, по-тёплому на неё поглядел, взглядом выражая одновременно и благодарность, и поддержку. Он вообще часто на неё смотрел и явно переживал за то, каково ей приходится в условиях вдруг возникшей на борту, никем не предвиденной чрезвычайной ситуации. Ведь на то они и чрезвычайные, что их никто не ждёт. Поймав однажды её взгляд, бывший учитель чуть кивнул, тоже в знак поддержки, значит. Видел, конечно, пылающий в её глазах страх.