Наклонившийся к Майе Ромашкин слегка отстранился, услышав ответ, и задумчиво на неё поглядел. Брови его забавно сдвинулись, выдавая начало тяжёлого мыслительного процесса. Понять бы ещё, о чём именно думает первый пилот. Впрочем, его реакцию девушке долго ждать не пришлось. Немного подумав, он слегка приподнял уголки губ, будто хотел улыбнуться, но не решался, и сдержанно кивнул.
- Весьма признателен за откровенность, Майя Юрьевна. Рад, что правильно вас понял. Быть может, это было несколько бестактно с моей стороны - спрашивать о подобном, вы уж извините. Мне хотелось избежать возможного недоразумения, если бы оказалось, что я ошибся. Что ж, думаю, нет ничего плохого в том, чтобы познакомиться поближе и вместе посмотреть телевизор. Думаю, нам будет о чём поговорить...
И он выпрямился на своём стуле, несколько смущённо отвернувшись к столу. Обвёл медленным взглядом остальной экипаж, так же, как и Майя, пытаясь увидеть в каждом возможного собеседника и четвёртого мушкетёра. Прежде, чем ответить девушке, на этот раз долго думал, но наконец сказал, снова чуть склонившись к ней, дабы можно было понизить голос:
- Насчёт Данко не уверен, это же искусственный интеллект. С ним интересно поиграть в шахматы или нарды, но каким он будет собеседником... - молодой человек озадаченно пожал плечами. - И уж телевизор с ним вряд ли посмотришь, ввиду отсутствия его физического... эмм, присутствия, так сказать, простите за каламбур. А из экипажа я бы предложил вам приглядеться ко второму борт-механику, Ивану. Фамилия у него гм... занимательная, - Ромашкин чуть улыбнулся. - Мы с ним неплохо ладим, и я думаю, он тоже согласится.
По выражению лица Раздолбайла в этот момент можно было подумать, что он прекрасно слышит через весь стол, о чём шушукаются главврач и главлётчик, потому как, заприметив Майкин взгляд, он ей улыбнулся и кивнул, отсалютовав вилкой с намотанными на неё спагетти, после чего с явным и показным удовольствием отправил её себе в рот.
Фёдор Михайлович с удовольствием наблюдал за тем, как его бывшая ученица спокойно, без лишней суеты заваривает себе и бывшему преподавателю крепкий и деликатный чай, как порхают её руки, доставая чай из пакета, как неторопливо и деловито нагревается кипяточек в электрочайнике. Минута спокойствия и умиротворения, драгоценная капля тишины в этом шумном царстве людей, несущемся на огромной скорости сквозь вакуум космического пространства. И если продолжать это сравнение, то Майя сейчас была царским лекарем, эдаким аналогом травницы-целительницы, готовящей для утомившегося от государственных трудов батюшки-царя порцию целебной настойки на груше, апельсине да на васильках, кажись.
Хотя нет, какой же он батюшка? В отцы Майе Чижик не годился - разница между ними была не настолько большой. Царь. Просто царь. Совсем не похожий на царя, а скорее на простого усталого человека, наконец нашедшего время отдохнуть после долгой работы.
И даже батончик он взял не величественно, не по-царски, а неуверенно как-то, словно бы боясь обделить девушку. Ел он его вприкуску к чаю, а не сам по себе, и судя по довольному взгляду, такое угощение дюже нравилось Фёдору Михайловичу.
- Наверное, ты права, Светлова, - хмыкнул он, послушав её возражения по поводу его надежды на произошедшие в Стругачёвом перемены. - Не похоже, чтобы он хоть сколько-то изменился. Но я не сомневаюсь, что человек он хороший и надёжный...
Неожиданно осёкся будто капитан, словно бы ещё что-то сказать хотел, но одёрнул себя и отговорил от этого. На Майю почему-то виновато поглядел, вздохнул украдкой, откусил батончик и чаю отхлебнул осторожно так, чтобы не обжечься, значит. Майку не перебивал, внимательно слушал, словно бы она ему важные вещи сейчас говорила, а не делилась своими впечатлениями от встречи с бывшим однокашником. И поэтому, скорее всего, что-то заметил... обратил внимание на её оговорку. Снова вздохнул.
- Нет, спасибо, мне пока хватит, - грустно отозвался мужчина на предложение подлить кипяточку. Потёр переносицу в трагическом жесте, вздохнул в третий раз и решился. - Я по вам со Стругачёвым тоже соскучился. Давно не виделись, а ведь раньше почти каждый день в училище пересекались. Ну, и потом, тот полёт...
Помолчал он снова немного, прежде чем смог собраться с духом и продолжить. Благо, в паузу можно было сделать вид, что чаем да шоколадкой занят.
- Я тебе скажу одну вещь, ты только никому не говори, пожалуйста. Особенно ему. Стругачёву. Хорошо, Светлова? - Фёдор Михайлович с надеждой на понимание взглянул на девушку. - Он ведь тогда не проходил в учебный полёт по сумме баллов. Не должен был лететь. Я ему подтянул немного оценки, чтобы он смог добраться до нижней границы. Понимаешь, его навыки, в принципе, подходили для полёта, оценки были низкие из-за его плохой дисциплины в основном. Ну, я и подумал, что это не самое важное будет во время эксперимента. Важнее человеческие качества, а Стругачёв мне нравился, как человек - он хороший, добрый, надёжный парень. Тут я с тобой полностью солидарен. Я не раз видел, как он заступался за девочек. Он умел найти общий язык с любым из одноклассников, даже с теми, кто его недолюбливал. Понимаешь, в моих глазах он был идеальным кандидатом на тот полёт как человек находчивый, с нестандартным мышлением, а главное - надёжный друг и товарищ. Ну, и... - Чижик поводил в воздухе рукой, слегка хмурясь, - я позволил себе лишнего. Сознательно завысил ему некоторые оценки. Можно сказать, смотрел сквозь пальцы на его поведение...
Бывший учитель замолчал, помрачнел и опустил голову с таким видом, будто сейчас только что исповедался перед Майей в смертном грехе. Тихо, почти беззвучно забарабанил пальцами по столу.
- Вот такие дела... - не поднимая взгляда, глухо пробормотал он.
Разговор про книжку ужасов как-то сам собой замялся в свете необычного учительского признания. Сам Чижик был не уверен, правильно ли он тогда поступил с педагогической точки зрения. Хотя, Стругачёв не подвёл его ожиданий, и если бы тот злосчастный эксперимент продолжился, парень бы очень пригодился остальным ребятам. Но вышло всё очень плохо. Алексей получил по голове, затем ушёл из МЗУ... И вот теперь они снова встретились.
- Н-нет... н-не знаю, - неуверенно отозвался Чижик на вопрос про отдых. Плечом неопределённо дёрнул. - Может, спортом позанимаюсь. Или в шахматы с Михалковым сыграю. Или, вот, книгу почитаю, - со сдержанной улыбкой он положил ладонь на книгу, предусмотрительно отложенную в сторону, на соседний стул, чтобы не заляпать её чаем и не испачкать обложку в шоколаде. Погладил даже легонько подарочную книжку.
Тяжело далось ему признание...
* * *
Ответов ожидаемо не последовало ни от Лёхи, ни от капитана - в этой спешке, суете и беготне было не до переписываний смсками. Каждый был занят своим делом. Стругачёв, например, со всех ног мчался занимать боевой пост. А Чижик...
Ну, Майя прекрасно видела, чем он занимается, на экране своего монитора в медкабинете.
- Романовский получил ожоги? - нахмурившись, переспросил доктор Григорьев. И быстро закивал, обходя стол, чтобы занять кресло главврача, в качестве Светловского ассистента. Как-никак, на звездолёте врачей было два. - Если понадобится помощь, я на связи. Быстрее всего связаться через Данко, - быстро ответил Игорь Кириллович. Чуть улыбнулся, отчего его короткие усики пришли в движение, и улыбка получилась хоть и сдержанной, но достаточно приятной. - Полностью согласен с вами, Майя Юрьевна. Каждый должен делать свою работу.
И он кивнул, провожая взглядом убегающую на поиски Романовского медработницу. А затем встал с места, чтобы выключить закипевший и начавший подрагивать чайник. Дрожь звездолёта усиливалась по мере того, как заклинившие двигатели наращивали обороты.
Данко сообщил Майе, что борт-инженера Романовского сейчас следует искать в двигательном отсеке - лабиринте технических коридоров, примыкавшем к инженерному отсеку. Туда Пчёлка и помчалась самым коротким путём - благо, медотсек располагался довольно близко от инженерного, надо было подняться по лестнице или на лифте на один этаж вверх и преодолеть недлинный коридор.
Секунды на метафорических часах, отсчитывающих двенадцать до входа в гравитационное поле чёрной дыры, тикали одна за другой. Одна... вторая... третья... двенадцатая наступила, когда Майя выбежала в коридор и поспешила к закрытой двери инженерного отсека.
Как только «Данко» вошёл в гравитационное поле Зельцианской Бездны, первый пилот Фотон Ромашкин при содействии искина включил поворотные двигатели. Взгляды всего экипажа на мостике были прикованы к индикатору скорости. К всеобщему великому облегчению, план старпома, похоже, сработал! С десяти процентов ускорение снизилось до пяти... затем до нуля... до минус пяти! За спиной Чижика раздались одобрительные возгласы - команда разразилась скудными, но добрыми аплодисментами в адрес капитана и старпома. Однако какое-то смутное предчувствие не позволяло Фёдору Михайловичу расслабиться.
Всматриваясь в показания индикатора скорости, он с ужасом увидел, что ускорение упало до минус пятнадцати процентов, менее чем через минуту до -25 и продолжало быстро уменьшаться! Страшная истина открылась ему - Зельцианская Бездна неумолимо затягивала корабль!
Поняли это и остальные. Радость пропала с лиц, сменившись тревогой. Шмидт обернулся к Чижику.
- По расчётным данным, при таком ускорении мы столкнёмся с дырой через минуту с небольшим, - от волнения голос штурмана охрип. Он схватился за голову и побледнел.
- Тревога первой степени! - капитан вскочил с кресла, будто собираясь куда-то бежать, но затем сел и пристегнулся. - Всем членам экипажа пристегнуться к креслам... - упавшим голосом сказал он.
- Нам конец... - почти без звука выдохнул Шмидт.
- Но мы ещё живы, - буркнул Михалков, впрочем, без особой надежды в голосе. Взгляд его был угрюм. Он винил за всё себя, хотя и хорошо понимал, что их бы всё равно затянуло. «Данко» не успевал обойти огромную по протяжённости чёрную дыру.
К этому времени Майя успела чуть ли не столкнуться в инженерном отсеке с Иваном, который, как чёртик из табакерки, выскочил из открытого люка, ведущего в технические помещения корабля.
- Чёрт, извини, - едва не налетев на неё, парень отпрянул в сторону. Куда делась его обычная насмешливость - второй борт-инженер был бледен и испуган. - Чего тебе?.. - взгляд его упал на аптечку в руках у доктора. - А, ладно, не до тебя. Там Санычу нужна помощь, - сказав это, Раздолбайло бегом бросился к компьютеру и плюхнулся в кресло, на ходу начав что-то набирать на клавиатуре.
Спустившись вниз по приставной, но достаточно надёжной лестнице, девушка увидела уходящий вдаль коридор с трубами и проводами, проложенными вдоль стен. Освещали его лампы дневного света, висящие на потолке с одинаковыми промежутками. В одном конце коридора обнаружилась приоткрытая дверь, откуда доносилась народная русская речь голосом Романовского. Из двери вылетал пар, оседая по помещению лёгким туманом.
Когда Майя подходила к этой двери, корабль наполнил низкий вой, переборки задрожали от всё усиливающейся вибрации.
- Тревога первой степени! - раздался из динамиков голос капитана Чижика. После чего он же добавил поникшим тоном: - Всем членам экипажа пристегнуться к креслам...
- Расчётное время столкновения с чёрной дырой - одна минута тринадцать секунд, - бесстрастно добавил Данко. - Всем пристегнуться. Это может спасти вашу жизнь.
Из-за двери послышался металлический грохот и отборный мат, а затем на глаза Майе показался взъерошенный и потный Романовский. Видимо, услышав команду пристёгиваться, бросился бежать обратно в свой инженерный отсек, где были кресла. Но, увидев девушку, застыл. В правой руке мужчина держал здоровенный гаечный ключ, кисть левой заметно покраснела и на ней были волдыри от ожогов. На первый взгляд - не слишком всё плохо было с рукой-то, но явно болезненно.
- Вы чего здесь?.. - он осёкся, увидев аптечку. Двинулся быстрым шагом навстречу Майе, указал гаечным ключом ей за спину. - Нет на это времени, идём, идём. Надо пристегнуться. Нас хорошо тряхнёт...
Губы инженера скривились, а лицо посерело и будто бы осунулось. Он-то понимал, что их, скорее всего, не только тряхнёт... Никто не знал, что произойдёт при столкновении звездолёта с чёрной дырой. Даже учёные не сходились в едином мнении относительно природы дыр. Но ясно, что не стоило ждать ничего хорошего.