Майя Юрьевна, как и всякая женщина, собиралась очень даже не спеша – с чувством, с толком, с расстановкой что называется, напрочь игнорируя время и часы, как и полагается каждой хрупкой леди по праву рождения.
Долго и обстоятельно мылась возле раковины, фыркала от удовольствия и неторопливо причесывалась, вспоминая Стругачёва с его «мочой». Глядела в зеркало на своё зеленоватое в свете дневных ламп лицо, слегка морщась, когда ей начинало казаться, будто бы она прямо таки нутром чувствует, как корабль дрожит и вибриует, унося живых путешественников куда-то далеко-далеко в этом жутком гипер-прыжке.
«…А папе теперь так просто не дозвониться, угу. И никому не дозвониться, Светлова! Паровоз забрался слишком далеко и по рельсам теперь уже никак не вернуться. Это не то Комарово, в которое на недельку и до второго… Как там было? Ну-ка ну-ка… Двадцатый век, шестидесятые годы. Игорь Скляр. Комарово, курортный пригород Санкт Петербурга. Золотой пляж, теплое море, мягкий песочек. Территория домов отдыха, дач и санаториев. Чудесные каникулы для детей и взрослых! Суббота воскресенье, мороженные-пирожные, хорошая природа и целебный воздух вам гарантированы, дамы и господа. Только я не помню, поезда туда ходили или паровозы, был же в то время какой-то особенный транспорт, угу? Воскресная Электричка, кажется, назывался. Никакой топки – программное управление и андроид вместо водителя… Или нет? Может это был трамвай? Вот же ж тухляк, вообще не помню! Бошка не варит в эти унылые подробности.»
Исторические коллизии. Всё-таки Майя недоучилась в МЗУ, всё-таки забросила своё увлечение историей слишком рано, без пощады порвав с детством и с его милыми забавами. Имя отчество учителя истории она уж и позабыла, а ведь когда-то давным-давно, любимым преподавателем был…
Лучше уж о Стругачёве думать, чем о Зельце да о собственной вопиющей неграмотности, блин. А ещё об этом дурацком вопросе – «кто я, и зачем здесь я?»
Нафиг нафиг!
Стругачёв сказал что это крепкое корыто. Стругачёв верит в Фёдора Михайловича Чижика.
Пчёлка тоже верила всей душой – они же друзья с бывшим учителем, они же вместе, она не может ему не доверять - иначе, зачем вообще было сюда переться, если уж в Чижике сомневаться? Его имя отчество, она все пять лет очень хорошо помнила - прямо-таки замечательно хорошо, уж если по честности!
…Правда, как назло, стоило обратиться мыслями к МЗУ и в памяти тотчас же проносились сцены с рыцарями, плохая стрельба бывшего Учителя и полная его беззащитность перед врагом.
«Но это же было кино, не по настоящему. Типа развод, умелая подстава и прочая мишура! Настоящий Фёдор Михайлович наверняка другой, субаксом вон занимается, стреляет из ружбайки… то есть из бластера, как и полагается реальному капитану. Наверняка, в критической ситуации всё будет иначе. Вдобавок, с нами Кырымжан-Твою-мать-Субаксович! А это вам не это, не хухры-мухры и не пирожки с котятами, дамы и господа.»
По честности говоря, наличие Кырымжана на борту, несказанно радовало великолепную Майю Юрьевну - не только потому что этот дядя был силен как бык или даже как целое стадо очень горячих африканских буйволов, а потому что на актёра, данный товарищ, совершенно точно не тянул.
Присутствие этого азиатского джентльмена успокаивало нежные нервы данкийского врача. Конечно. Как и всякого смертного, Кырымжана с его великолепной бородкой наверняка можно было разыграть, подколоть и быть может даже удивить, но только один раз. Первый и последний раз в жизни, как говорится.
«...Досмеиваться шутнику уже на том свете придётся, ибо с оторванной головой долго-то не живут. Эх. Надо бы у него изъять рукопожатие - зачё-о-тно подика-сь ручкается!»
Усмехнулась про себя.
«А вообще Фёдор Михайлович не походит на трепло совершенно точно, ну не станет он втирать фуфло во второй раз, это уж совсем негодяем нужно быть. И потом, он всё-таки настоящий капитан, суровый и умеющий наказывать! Взбеленился-то на самом деле, такое красное лицо уж не сыграешь» - на этом моменте Пчёлке стало слегонца стыдно. Она конечно дверь из чистого озорства сломала, так сказать на кураже и в благородных целях мелкого хулиганства на корабле, но ещё, если уж совсем по совести признаваться… желалось ей проверить на прочность их бывшего учителя, - так сказать лично убедиться что Фёдор Михайлович настоящий капитан, а не тот капитан, который «Понарошку» или Очевидность.
«Ну вот теперь проверила и радостно мою унитазы вместе со Стругачёвым. Логика поступка сто процентов!»
Вернулась мыслями к другану Лёхе, верному партнеру по розыгрышам и идиотизмам на отдельно взятом звездолёте. Смежила веки, припоминая недолгий разговор после готовки.
...
А приятно было вытянуть ноги после долгой работы. Слушать Стругачёва и пить очень горячий чай, закусывая бутербродом. Хрусть-хрусть. Прогоняя страх и первый этот зябкий ужас, обрушившийся после гипер-прыжка.
Как и всегда после долгой утомительной работы, на Майю напала некая светлая лирическая грусть. Всё сейчас казалось ей немного странным и невозможным, чуток тоскливым, иллюзорным и каким-то даже грустно-волшебным. Вот еще недавно звездила Повелительница Лыж и лучшая ученица года Майя Юрьевна, а вот она на космическом корабле - то ли врач, то ли уборщик, то ли прямо-таки специалист широкого профиля – то есть Доктор Швабра!
Теперь уже не Звезда. Теперь уже среди тысячи звезд находится крошечная Пчёлка. А рядом с ней Стругачёв. Тот самый потерянный чудо-близнец, брательник лучший, с которым пять лет не виделись же.
Безопасник Стругачёв, не станем забывать. Ёшкин кот, цельный рядовой солдат безопасности на космическом корабле «Данко»!
«…Жизнь очень странная штука, дамы и господа, порой выделывает такие невообразимые кренделя, что даже самые смелые фантазии обиженно курят в сторонке, оттесненные реальностью.»
- Для меня моча это когда слишком холодный чай, Алексей Кирович, хотя слишком разбавленный это тоже дерьмо. А если слишком холодный и слишком разбавленный, то это знаете чего? Это де-ерьмо с мочой, - поэтически выразилась Пчёлка, без всяких там лишних сантиментов закусывая бутером под эти милые словечки. – Вообще чёрные чаи гоняю, но Молочный Улун тоже ничё… Еще можно по-английски, со сливками из хорошего фарфорового сливочника пить! Сначала сливки, потом кипяток чтобы разбить жировую пленочку. Правда сливочник я его сюда не взяла, только папину кружку… и ещё одну кружку, ага. Я хочу проверить, Алексей Кирович, возможно ли пить чай из папиного подстаканника в любой критической ситуации. Фёдор Михайлович в пещере, помнится не очень этому поверил, но я на собственном опыте докажу – сурово пить чай из отцовского подстаканника, вполне возможно в любой беде!
Задумалась, пытаясь незваную грусть прогнать.
- Улыбка, ага, ща я вам покажу та-а-акую улыбку, военный. Приготовьтесь, вашу ж печень!
Проглотила последний кусок хлеба, прытко спрыгивая со стула. Вытянула руки в стиле бывшего учителя Чижика, шагнув к рядовому. Нахмурилась, сурово пошевеливая растопыренными пальцами.
- Моооолились ли вы на-а-а-а ночь, Стругачёв! Зомбообнимашки, Алексей Кирович, зомбообнимашки. ХА-ХА-ХА, - то ли голосом капитана просмеялась девушка, то ли механическим басом робота Вертера, из давнего фильма про Алису. Предлагая Алёшке не просто объятия, а объятие в стиле зомбей!
Затем приподняла бровь, разглядывая красные капли томатной пасты на своей синей врачебной форме.
- А правда эти красные брызги на моей чистенькой форме, просто великолепны? Эх, мне бы сейчас приём вести, какая шутка пропадает, твою ж ма-а-ать! …Ооо, я доктор Майя Юрьевна Не-Болит - от боли вы отрубитесь в первые же пять минут, обе-е-ещаю. Хе-хе, а вообще у нас вирус зомбообъятий на борту, Алексей Кирович, передайте зомбообнимагию дальше и мы заразим весь экипаж «Данко»! - вытянула указательный палец вверх, расплывшись в половинчатой своей полуулыбке-полуоскале. - Зомбообнимагия это вам не это. Фотон должен быть следующим, по любому… Знаете какое у него рукопожатие? Да как у Робота же, отвечаю. Стальное и хорошее, Алексей Кирович, как механические клешни!
И Майя хитро вздернула бровь, подбросив пару козырей в топку для предполагаемого третьего мушкетера. Вообще-то у Фотона пока что было худшее рукопожатие из всех Одинадцати-М, но как говорится – лиха беда начало.
…Рыжеволосая девушка занервничала, когда другана Стругачева внезапно увели, блеснув глазами от страха и чуть взбодрившись, когда начальник пообещал не есть тощего рядового. Нервенность попыталась забороть хорошей работой, принявшись расставлять по местам баночки, скляночки и продукты, собирая посуду для посудомойки да протирая столы.
И, надо сказать, искренне так удивилась, когда начальник попросил её покинуть кухню, так и не закончив своё уборочное дело.
- Аааа, а как же вы, Спартак Валерьевич? Я же на вашем рабочем месте помойку развела первостатейную, а убраться-то до конца не успела нихер… нифига! - смущенно потирая веснушчатую свою переносицу, озадаченная девушка отправилась прочь, чтобы переодеться. - Стругачёв, если обгоните Молнию-Светлову, забейте нам места рядом с Фотоном Игнатьевичем! Поможем этому мужчине отобедать, да? Познакомитесь за одним. Ну, как пилот истребка с этим самым пилотом... ээ-э... звездака!
...
Умывшись и переодевшись в свой гражданский наряд по совету Спартака Валерьевича, (две футболки и джинсы, если кто утром не успел разглядеть как следует, лилово полосатые носки и плакат грозной Валькирии на груди) Майя Юрьевна распустила длинные волосы, ненадолго присев в своём кабинете. Сбрызнулась духами с легким запахом ванили, задумалась о своём.
Вообще-то, сейчас девушка хмурилась и кусала губы, а прямые её брови особенно контрастно выделялись на веснушчатом лице, делая Рыжеволосую звездолётчицу очень похожей на Капитана Светлова. Девушка была решительна, упряма, и даже пожалуй слегонца недовольна.
Тяжелый взгляд серых очей упал на книжку, а рука нежно дотронулась до обложки.
«Да конечно, на первой космической Фёдор Михайлович, метнусь и принесу её вам ш-швы-ыдко. Как исполнительная собака по приказу хозяина. Ав-ав!»
Закусив губу, барышня выдвинула соседний ящик, доставая блокнот – простая бумага и ручка к нему, казалось напрочь устаревшая ерунда, а вот – пожди ж ты – тяжело отмирают привычные вещи! И среди компьютеров, среди чарующего мерцания современнейших мониторов да планшетов, всё еще можно отыскать простейшую бумагу с простейшей гелевой ручкой к ней.
…На сей раз, прибегать к услугам Данко, Майя Юрьевна не стала. Узкая ее кисть с длинными пальцами схватилась за «перо», выводя на листе бумаги Особое Послание для капитана Чижика. Девушка начала писать своё письмо решительно и зло, размашистым плохочитаемым почерком врача, а закончила с легкой полуулыбкой на губах, отсалютовав большим пальцем роману Булычева. Книжка так и осталась в ящичке стола, а таинственное письмо было аккуратно сложено и помещено в карман джинсов.
«Я к вам пишу, чего же боле, что я могу ещё сказать? Ага-ага!»
Чуть прикрыла глаза, вставая со своего достойного кресла глав-врача. Врядли двум проштрафившимся рыжим идиотам позволят сидеть рядом с капитаном, но хотя бы письмо передать успеет. И Фотона на галёрке поразвлекает, раз уж перед Чижиком позорнулась.
Майе казалось что Фотона тоже не позовут сидеть рядом с капитаном - папа бы вот точно не позвал какого-нибудь желтопёрого щегла-пилота сидеть рядом с собой, а значит их милую тесную компашку наверное не побеспокоят... Бояться в общем-то нечего. Хотя всё-равно, как-то нервенно и страшненько на душе было.
«Понравятся ли им эти римские спагетти? Понравится ли бесценная Майя Юрьевна как особое блюдо на этом корабле?»