Она испугалась не предстоящей готовки, не спагетти и даже не соуса с хитровымудренным названием «Болоньез». Майя испугалась «настоящести», вопиющей прямо-таки «взрослости» этого путешествия.
Пока они болтали вместе с Чижиком и Лёхой на Земле, пока делали глупости и вспоминали прошлое – всё это было понятным, немного игрушечным и лёгким приключением. Но находиться внутри космического корабля, который вот-вот стартанёт в гипер, это вам не это, как выразилась бы великолепная Майя Юрьевна, находись она на кураже.
Сейчас эта девушка с пламенными своими, огнисто-рыжими волосами, вдруг испугалась - кураж как-то спал под воздействием возрастного начальника Спартака да осуждающих, укоряющих даже ноток в его голосе. И тогда пришла жуть. И накатил страх! И осознание того, что она заперта в железной коробке с непонятными, незнакомыми ей людьми. Более того, она наказана, и с этим Спартаком Валерьевичем ей теперь придется проводить… сколько там времени? Кажется два дня или чуть больше.
Два дня в компании незнакомого человека, на незнакомом корабле, среди незнакомых, мать его, вещей!
И как она здесь оказалась, спрашивается? Зачем, для чего, на кой ляд космический?
Ради Чижика!? Ради капитана, о котором ничего, вот нихрена же прямо не знает, села на эту жестяную бочку с порохом, отказавшись от наград, рейвов, вечеринок, коктейлей и звёздных номеров на бис?
…Кажется, в эту пятницу клуб «Вулкан» открывается – гавайская вечеринка в зимне-слякотной Москве, её же туда звали как почётную гостью.
Блин!
Или она могла бы прожить эти дни в больнице – как мама, нырнув в карьеру с головой. Забыть обо всё на свете, чтобы превратиться в призрак своей работы.
Всё это было бы привычным, размеренным, запланированным и понятным. Сгнить в больнице, или сгнить в какой-нибудь паршивой канаве, набухавшись до смерти. И так и эдак, это вполне прогнозируемые, приемлемые сценарии для одной Рыжей Фурии.
А Майя ринулась сюда. Как идиотка распоследняя, желая что-то там доказать, из прошлого вернуть, оглянуться. Кому оно было нужно, спрашивается, это её прошлое. Зачем? Помощь и прочая лирика… бла-бла-бла, я вас спасу.
У Федора Михайловича вон блондинка какая-то на стене висит, они и не увидятся-то поди за эти долгие дни – взрослый же мужик, своя жизнь у него! Ему и в душу не сдалась эта самая смешная помощь.
Сплошная глупость, идиотизм и ничего знакомого. Ни фотовспышек, ни пафосных веселых фраз, ни привычной больницы. Коктейлей тоже не будет, маленьких очаровательных зонтиков на зубочистке и кусочков ананаса в развеселых стаканчиках. А главное, здесь совсем не будет восхищения – поди вызови его среди этих зрелых людей! На футболки-то им плевать, на победы её плевать и свершения тоже.
Ё-моё!
Какой же глупой, безмозглой и жалкой вдруг ощутила себя Великолепная Майя Юрьевна – та самая Майя, которая всегда Побеждает. Какой смешной и совсем дура-дура-дурацкой.
«Идиотка. Чучело. Тупая Светлова, зачем ты здесь!? Вот какого, скажи на милость хера?» - мысленно злилась огненно-рыжая Валькирия, с огоньком души прямо-таки, выдумывая для себя всё новые и новые порции оскорблений.
Снаружи она пожалуй притихла, не так чтобы совсем в себя ушла, но как-то уменьшилась в росте, ссутулившись под грузом неприятных мыслей. Поникли плечи и волосы-колючки, обыкновенными, какими-то безвольными прядями зазолотились на спине, тоже видимо потеряв свой кураж. И снова тогда загорелась в её серых глазах мучительная тревога, грустное это ожидание оплеухи в любую секунду, в любой момент. Смачненького такого удара в морду от веселой шутницы-жизни.
Что-то случится и всё пойдет в тар-тарары. Не может быть в космосе всё хорошо. Не может этот космический корабль не привезти её в ад! Оно повторится. Как и тогда. На восьмой день или даже раньше…
Девушка, впрочем, нашла в себе силы, чтобы серьезно кивнуть мускулистому Спартаку, подняв на него погрустневший взгляд. Вот еще минуту назад сверкали азартом эти живые глаза, искрились, рассыпая радостные блики. А теперь совсем посветлели, выцвели как будто, вылиняли от ужаса. Только веснушки и остались, ярко выделяясь на очень-очень белом лице.
- Прошу прощения. Меня занесло, Спартак Валерьевич. Лёха… То есть, уважаемый Алексей Кирович Стругачёв добрейшей души человек, а я… я просто сыграла с вами злую шутку, - и пожала плечами. – Не права.
А потом зачем-то уточнила еще:
- Попробовала вас на зубок, что называется.
Помолчала немного. Затем отвернулась, заглядывая в свою собственную каюту - ну не вязался этот гламурный мир с миром звездолета от слова «совсем». Никаких будильников в стиле ретро, журнальных столов и сурового аскетизма…
А у Светловой роскошь, помпезность, шальная глупость и золотой блеск царят! Прямо-таки античное же великолепие – даже собственное знамя имеется. Это вам не орёл девятого легиона, конечно, но у каждого ли космолётчика имеется собственное знамя, дамы и господа, рекламный логотип и фирменный знак качества одновременно?
Крылатая молния, распахнувшая крылья всем назло…
Девушка поставила кубок на тумбочку и забрала подписанную открытку, прикрыла дверь, оставляя своё послание для неизвестного «Мистера Икс» - просто сунула открыточку в дверную щель, надеясь что орхидейный спаситель найдет её письмо.
Кивнула верному другану и ужасающе плохому актеру Лёшке, мол – «Потом расскажу»
...
«Нет, ну надо же, живое сердце Данко! – со злостью подумалось девушке. – «Какое я вам сердце,нахрен? Я Молния! Бездушная эффективная стихия… Да обо мне в статье написали, что нет у Светловой никакого сердца - она не сечёт в таких сложных понятиях, потому что либо тупая шибко, либо гений ять. Какое я вам здесь Сердце, скажите мне на милость!? Я дура набитая, идиотка с одной извилиной, которая зачем-то позволила запихать себя в этот полёт. Вот кто я такая. Таракан который всё портит… Свою жизнь портит и всем вокруг!»
И, казалось бы, следовало совсем приуныть после этих невеселых слов в свой адрес. Ан-нет, напротив, взбодрила эту горечь Майю Юрьевну, раздувая потухший было огонь сопротивления.
«Хотя бы и ради одного только Стругачёва, стоило влезть в эту ракету! » - вдруг подумалось в отчаянии.
…Она же тогда уехала в папином кортеже после Фобоса. Исчезла с радаров, растворившись будто сырой туман по поутру. Весь остаток путешествия просидела в своей каюте – пялясь в потолок и просматривая дурацкие мультики, которые даже не запоминала.
Вот была такая ученица в МЗУ – Майя Свелова. Сидела на задней парте поигрывая в тетрис, молчаливая с виду, тихая такая пигалица. Правда шелестела дорогущими бумажными ретро-журналами и выдумала с чпоканьем, розовые пузыри их жвачки. А потом р-раз, и растворилась! Ни пузырей, ни журналов, вель после экспериментальноо полёта, в училище девочка больше не возвращалась.
Юрий Светлов, как и всякий влиятельный человек, покинул космодром с комфортом. Проблесковые маячки, дорогущий правительственный антураж! Красивый этот, могучий герой сошел с корабля, само-собой, первым, отталкивая всех прочих от себя великого - ставя на свои места и заставляя маленьких серых людей покорно ждать. Забрал свою дочь и они исчезли словно их и не было. Проблеск маяков, кряканье спецсигнала. Элвис покинул здание.
...
Пчёлка насупилась, вцепляясь метафорическими своими корнями поглубже в землю, набычилась, сжимая кулаки. Оделась в лёд, вспоминая красивое собственное прозвище – Снежная Королева.
«Вот и будь этой самой королевой, Светлова! Неси свою фамилию гордо. Отца фамилию и самой себя. Светловы они Светловы, светят всему миру – рад им этот мир или не рад!»
Первым делом, аккуратненько, стараясь не обидеть этого самого Спартака, утекла из его заботливых объятий Пчёлка, ибо не любила прикосновения с чужими людьми. Вторым делом, Алешку хлопнула по руке. Третьим делом, нахмурилась мрачно, сверкая похолодевшим взглядом – вызов этот принимая. Леденея, покрываясь инеем и собираясь для борьбы.
Майя Юрьевна спокойно, с королевским достоинством даже прошла по звездолету, зажмурившись только раз, когда иллюминатор показался. Если не смотреть в окошко, можно представить будто это круизный лайнер.
…Они там на мостике вкалывают, а пассажиры в какую-нибудь жаркую страну направляются, загорают в шезлонгах и щурятся на южном солнышке, словно полосатый товарищ-недотрога Мотя. И ждёт Светлову впереди не Зельц, а какой-нибудь славный тропический курорт – купание, синева моря и те самые коктейльчики, которые с зонтиками да с ананасами по краешку!
«Ох уж этот туристический рейс...» - фыркнула девушка про себя - «Круизный лайнер, тудыть его в качелю! Типа кругосветное путешествие за сколько-то там дней… Не помню точно. Не дочитала.»
Круизный лайнер. И сразу отчего-то подумалось о том древнем лайнере, которому с айсбергом не повезло столкнуться – у Майи еще футболка была с этим принтом в школе, сильно любимая вещь.
Путешествие через Атлантику с ветерком! Впрочем, хотя бы айсбергов в космосе не имеется.
«Вместо них, Светлова, только астероиды...»
Она не знала, зачем взялась за готовку, зачем дерзнула вторгнуться в любимую обитель Спартака чтобы временно, на какой-то час или два, навести здесь свой порядок.
Делала ли она это ради Чижика? Да, конечно, на все сто процентов! Но правдой было и то, что делала она это ради команды – желая подружиться с ними, показать свою пчелиную заботу. Передать что-то без слов, чтобы не опозориться когда она раскроет рот, выказывая себя полной имбицилкой…
Возможно, Майя делала это ещё и потому, что её очень сильно мучил вопрос – Зачем я здесь?
…Доктор Григорьев мог прекрасно позаботиться о команде и не будь здесь Молнии Светловой, этот человек по праву занял бы место первого врача. Опытный специалист, настоящий тёртый калач что называется - его же не назначил сюда влиятельный Отец!
Для спагетти здесь имелся Спартак Валерьевич. Выполнять рисковые трюки на лыжах и разбивать двери, Пчёлка могла и на Земле. Ей бы еще и денег заплатили – чтобы она исполнила какой-нибудь жуткий выкрутас на камеру.
Тогда зачем она здесь, почему, для чего? Какого хрена забралась на этот корабль незванным тараканом, спрашивается?
Даже неожиданный друган Лешка был здесь по праву, в конце-то концов – его назначили как безопасника, он занимал действительно СВОЁ место.
«А я…? Фёдор Михайлович, как выяснилось, меня сюда даже не звал... »
Ответов не было. А те доводы которые она придумала на земле - все эти доводы поблекли и выцвели, какими-то детскими показались и жалкими. Светить. Защищать. Греть этих суровых мужиков?
«Я и в самом деле такой придурок!?»
…Усадила Рыжика за стол, велев ему следить за чайником. Вцепляясь в этот обед как в единственное своё утешение, как в ту самую соломинку, за которую хватается утопающий.
- Спартак Валерьевич, честно предупреждаю, я могу слегонца разрушить ваш идеальной порядок. Но вы это самое…туда-сюда, не волнуйтесь типа, ага? Аккуратистка Майя Юрьевна всё уберет когда закончит. Лады? …То есть это. Обещаю вам! У меня отличная память, я всё расставлю один к одному как было, - поверит этот штангист или нет, пока неясно, а в общем-то это являлось чистой правдой.
Валькирия действительно уберет и приведет чужую кухню в порядок, после того как закончит с готовкой.
...
Рыжеволосая Майя долго и вдумчиво, по-врачебному прямо-таки, мылась возле раковины, приводя саму себя в порядок. Собирая волосы в пучок, споласкивая бледное лицо. Дала Лёхе последние командирские наставления:
- Алексей Кирович, чай должен быть очень горячим и очень крепким. Почти кипяток! То есть не моча ни в коем разе. Просекаете тему да? Мочу я пить не намерена, Майя Юрьевна ж вам не распоследняя идиотка! – присела на край стула, ненадолго над планшетом задумавшись.
Прикрыла веки.
Расслабленная кажется, совершенно спокойная девушка. Вставила наушник себе в ухо, не забыв обратиться к Данко.
- Алё-Алё, Данко. Чего у вас здесь как в могиле? Я ж ещё не труп! Врубайте музыку. Любую, на ваш выбор, а если у вас и выбиралово заблокировано тоже, ммм... - на Стругачёва поглядела. – Лекс Кирович, посоветуйте пожалуйста нашему весельчаку Данко, любую музыкальную тему на ваш вкус. Я буду рада послушать. И кстати, Алексей! Бесценный крутан Данко, может рассказать о вашем чувстве юмора. Вот спросите у него по приколу, так он вам сразу подскажет. И про любого подскажет… если конечно вы ему понравитесь, - подмигнула безопаснику, отсалютовав большим пальцем искину.
А затем бросилась в кулинарный омут с головой.
Это был её пчелиный танец, залихватская, страстная попытка отгородиться от космической пустоты обычной готовкой. Отвлечься от этого жуткого вопроса – зачем, зачем, зачем я здесь?
…Она поджаривала на шкворчащем масле и резала лук, хлебала свой чай в гигантских количествах и забиралась на верхотуру, опасно балансируя на табуретке. Вытаскивая из шкафчиков Спартака содержимое без всякой жалости.
Пробуя его на вкус, давая попробовать верному другану Лёхе и экспериментируя с разными приправами. У девушки не всегда получалось желаемое – иногда она выбрасывала содержимое сковороды в мусор и начинала снова, сверяясь с информацией в планшете, пытаясь почувствовать – на запах и на вкус понять – ЧТО именно ей нужно от этого блюда.
Казалось, доктор мечется по этой кухне словно шальная, набрав собственную сверхсветовую скорость. Настоящий балет для одной Пчелы! Сложнейший узор движений и линий – математический отлаженный и упорядоченный в её странной голове. Хаос – для всех остальных и единственно правильный порядок вещей, для пламенной Майи Юрьевны
Она разрушила этот привычный мирок Бережного в хлам, а потом, из этого хлама, воздвигла свой собственный Светловский. Упорядочивая, систематизируя, расставляя так, как это нужно временному повару. И очень, кстати, радуясь, что технического специалиста пока что здесь нет - ни его его самого, ни его супа!
А запахи мешались между собой! А новое блюдо рождалось на свет на сверхсветовой молниеносной скорости. Стругачёву первым доставались все деликатесы – она давала ему попробовать с пылу с жару, что называется. Спрашивая мнения рыжего безопасника – не на слова его полагаясь, а отслеживая реакции этого оптимистичного пилота.
...Прихлебывая чай для короткого отдыха, сверяясь с планшетом и диктором в своем наушнике, разглядывая картинки и всевозможные вариации на тему Цезаря и Болоньеза. Прижаривая ароматный хлеб на сковороде, разрезая свежие помидорки, заливая всё это сладким, янтарным анасовым соком – душой этого тропического фрукта и своей собственной пламенной душой, наполняя блюдо. Нарезая. Взбивая. Воздвигая!
Наперекор этому вшивому космосу с его жестокостью, ужасом и бесконечностью. Свой личный эффективный мир выставляя, в противовес тому ледяному миру, который за бортом.
Усталость накатила уже после гипера, когда корабль вдруг содрогнулся и прыгнул куда-то в пустоту. Тогда же и побелевшая Майя, хватая ртом воздух наконец-то уселась за стол, закинув ноги на ближайший стул. Позеленев лицом сотворила два простых бутерброда с колбасой и сыром, протянув один из них рыжему безопаснику.
Вцепилась в хлеб с суровой рожей, заставляя себя жевать наперекор тошноте. То ли ещё будет? Сколько успокоительных и таблеток против рвоты, потребуется великолепной Майе Юрьевне, когда корабль выйдет на орбиту какой-нибудь таинственной планеты…
- Г-гипер, - поежилась девушка с ужасом глядя на Стругачёва. – Прикиньте, Алексей Кирович, а п-пешком теперь до дому никак… Всё. Баста. Автобус уехал! Теперь нас будет вести Фёдор Михайлович в этой темноте. Какое-то очень странное чувство, так зависеть от другого человека, верно?