- Представляете, а по телеку сейчас про нашу миссию наверное говорят.., - раскрасневшаяся от переживания Майя тоскливо поглядела в сторону могучего папиного голотелевизора, на секунду вообразив будто Чижик сейчас возьмет да отдаст приказ, из серии: «Включи его Светлова, давай посмотрим!» И под этим самым словосочетанием «про нас», великолепная Майя Юрьевна, конечно же имела простое и ёмкое – «там сейчас наверное про МЕНЯ говорят!»
…Семнадцатилетний гений на борту «Данко», самый молодой врач на звездолете ВКС, одаренная дочь знаменитого капитана Светлова. Неустрашимая юная лыжница, повелительница скорости!
Ну, журналисты они ж умеют слова как бисер на нитку укладывать. Приятный такой бисер станут нанизывать, на приятную нитку отменной медовой лести…
- А когда звездолет в гипер выйдет, телевидение-то отрубится, - попыталась девушка донести свою важную мысль до капитана. - И мы не узнаем, что про нас говорят на Земле. Папин телек уже бессмысленно будет включать...
Не то чтобы она верила что после всего произошедшего им дозволят с Алёшей смотреть телевизор. Тогда уж сразу и бутерброд им бывший учитель лично маслом намажет, и чайник заварит и поп-корн в микроволновке приготовит. «Извольте откушать, Майя Юрьевна и Алексей Кирович. Чего вам ещё подать?»
…Это конечно была грёза, светлая фантазия которая не могла осуществиться по определению, но капитан же сам попросил вопросы задать. Как говорится, а вдруг?
А вдруг он всё же не против послушать про себя комплиментовое варенье? Там же по телеку наверное, сейчас про всех данкийцев разом говорят - рассказывают какие они храбрые да отважные люди, первопроходцы и покорители Зельца. Смелые. Умелые. А особенно одна молодая семнадцатилетняя особа, юная девушка посланная как веснушчатый привет с далекой Земли. Вот, мол, какие мы люди – вот наши лучшие представители человечества!
Ну да, ну да.
Даже перенервничав, сварившись и притомившись на плите как следует, Майя Юрьевна Светлова оставалась неисправимой оптимисткой до самых корней своих ярко-рыжих волос. Она всегда верила в светлые варианты собственных сценариев!
Что хуже всего, она ещё и в эти самые сценарии верила всей душой. Ни один из них как правило не сбывался, однако, как уже было сказано, Пчёлка Светлова была рождена неисправимой оптимисткой до корней волос! А ещё очень упертой, упрямой даже личностью, привыкшей шагать и быть может даже переть паровозом только вперёд.
Капитанская дочка самозабвенно верила в чудеса и иногда эти самые чудеса даже сбывались, словно бы в благодарность за её пламенную стойкость.
…
Вот скажем то, что Фёдор Михайлович в конце-концов не взорвался криком, разве это не чудо? Не отвесил звонкую оплеуху Стругачёву, не облил презрением великолепную Майю Юрьевну, отказавшись иметь с ней дело раз и навсегда. Не засадил обоих в карцер до окончания полёта, чтобы они там медленно и печально сгнили…
Сказать по правде, несколько раз Пчёлке казалось, что вот сейчас-то уж точно сорвется Фёдор Михайлович, тот самый редкий учитель который никогда не орёт. То есть бывший учитель, который никогда раньше не орал - правда и с повзрослевшей Светловой и Рыжиком Стругачёвым, он ведь тоже до этого дел не имел. Дети это ещё пол-беды, а вот дети в обличье взрослых…
«Да ну ладно, харэ набрасывать-то на вентилятор! Не такие уж мы и идиоты, дамы и господа. Просто слегонца перенервничали, всего и делов. Да и чё здесь такого? Мы же не пытались окошко в космос прорубить, в конце-то концов. Мы просто испортили одну дверь» - могла бы заявить Молния Светлова своим фанатам, если бы не дай Бог, видео с её похождениями на Данко, с похождениями в первый час полёта что немаловажно - если бы это самое предательское видео просочилось в Сеть!
Угу. Ну зрители не зрители, а пока что Пчёлка вынуждена была любоваться на пламенеющее лицо бывшего учителя, которое менялось в цвете каждый раз, как присмиревшая Майя переводила взгляд с собственных коленок на капитана.
Хочешь не хочешь, а приходилось ей время от времени глядеть от Чижика, ощущая как от ужаса немеет язык и чешется всё тело. Даже родная и любимая орхидея не могла помочь в этот тяжелый момент. Орхидея грустно смотрела с пола, расположившись яркими синим пятном в этой пурпурной каюте Абсолютного Победителя и Триумфатора.
…А девушка все сильнее тушевалась скрывая волнение за цветастыми словечками и разнузданной историей, за всеми этими яркими метафорами перемежаемыми жаргонными словечками. Когда же Чижик стал приближаться к ней, Пчёлка и вовсе опешила, лихорадочно подумав что вот сейчас-то ей точно достанется… Скорее всего будут бить и может даже ногами! Больно уж покраснел Фёдор Михайлович – прямо топка паровозная, а не учитель! Разогретая жаркая печь.
Девушка вжималась в стол спиной всё сильнее, мечтая провалиться в этот момент сквозь пол – не одной провалиться-то! – а прихватив с собой верного дружбана Лёху Стругачева.
Затеряться на этом корабле, стать звездолетными Робинзонами ползая по вентиляции и трубопроводам, и вылезти на белый свет лет эдак через десять, когда буря минует. Вот было бы сла-а-авно… Впрочем, судя по тому как перекалился в этот момент Фёдор Михайлович, даже корабельные катакомбы им не защита. Найдёт и выковыряет. К гадалке же не ходи!
Светлова даже перестала дышать от волнения, когда Чижик протянул к ней руки, мимолетно отметив в этот момент движение Лёхи, который кажется даже прикрыть её собирался. Настоящий друг!
Застыв приговоренным к казни преступником, эта холодная нимфа с ужасом глядела на бывшего учителя, который кажется сбрендил от гнева, приняв решение таки открутить бедовую голову своей бывшей ученицы. Майе еще подумалось с отстранённостью обречённого: «А Фёдор Михайлович-то кажись горячий человек. И кто бы мог подумать, вот же ж тудыть его в качель!?»
Ну да, ну да… не то достижение, которым следует гордиться – вывести из себя тихого учителя, который никогда не орёт. Подвести его к членовредительству и нервному срыву. И вдруг заметить, что он горяч, а вовсе не так холоден, как мнилось в двенадцать лет.
А затем случилось объятие. И настолько это было неожиданным, облегчающим и радостным событием, что девушка даже выдохнула счастливо, а потом и вовсе в кривой своей, такой вот необычной улыбке расплылась, даже как-то удольственно хихикнув. А ведь она вообще в слух не смеялась давным-давно…
Майя размякла, счастливо глядя на Алёху – почти спагетиной безвольной повисла в объятиях Федора Михайловича, не чувствуя ног. Она-то уже к чему-то очень плохому успела приготовиться, а сейчас чувствовала себя так, будто её поставили на эшафот приговорив к повешению: Ну, одели петлю на шею, барабанщики начали отбивать дробь и вот когда заповедный лючок под ногами должен был уже открыться, внезапно гонец прискакал с письмом о помиловании. В самый последний миг, как водится!
Ну, Пчёлка всегда любила историю…
Счастливый смех щекотал грудь – то ли это она сама облегченного смеялась, то ли капитан, - тут уж и не поймешь. Майя крепко обняла Чижика, суча обессилившими ногами по полу, а нелепо поднятый палец Алёхи делал ситуацию ещё комичнее – «Алексей Кирович ЧТО, и правда считает что всё прошло прекрасно?»
- Ну… ну Фёдор Михайлович, ну вы же сами сказали, ну…- нервный смех вгрызался в самую душу. – Ну вы же сказали чтобы я поладила с вашим экипажем, ёлки-палки. Но вот я и поладила… с Алексеем Кировичем Стругачёвым. Ну, ну я просто не хотела вас расстраивать… И мы с Алёшей прекрасная команда!
И вроде бы всё хорошо стало: солнечный денек, птички, счастливое избавление от петли на ярко-зеленом лужку. А потом гонец с помилованием вдруг объявил что это ошибка. Там другое имя указано, в письмеце-то заветном…
…
Семнадцатилетняя барышня не отвела своих чародейских светло-серых глаз, когда Чижик склонился над ней, озвучив свою самую жуткую угрозу. Трагически приподняв брови, Майя глядела глаза в глаза, признавая власть капитана. Ни плевков, ни желания в морду дать, как ни странно не возникало. И кто бы поверил, что еще несколько минут назад эта фурия крыла забористыми портовыми ругательствами, изнывая от желания дать Громову в морду, а за одним и Стругачёву, что б уж никто обиженным не ушел. Довели же два придурка! До-ве-ли.
Но с Чижиком всё обстояло иначе. Жу-уть. Лютый капитан.
И чего раньше скрывал, спрашивается?
Почесывая руки, девушка молчаливо кивнула головой – слов у неё уже не было, что лучше всего показывало полную растерянность лыжной Валькирии. Даже открыточка на пол упала от волнения, а Майя и не заметила...
- А-ага… без глупостей… иначе нам каюта… то есть мне… к-каюк…и Алексею Кировичу. В кассу. То есть зарубила,..- доктор энергично потерла свои покрасневшие ладони о собственные же колени, снова покрывшись полосами невротического яркого румянца. Вот и всё. Она ответила точно также, как всегда отвечала в таких ситуациях своему отцу – могучему отцу которого уважала и который, не смотря на всё плохое между двумя Светловыми, оставался уважаемым и дорогим человеком в жизни Майи.
Ну если уж совсем правдивыми быть в такой тяжелый момент.
…Конечно, это не означало что Майя перестанет делать глупости (это не всегда от неё зависело), но авторитет Чижика девушка признала и готова была подчиняться, по мере собственных сил и возможностей. Покуда кураж не настигнет же!
И даже больше. Было в этот момент в Фёдоре Михайловиче нечто такое, что и удивило её и восхитило, и напугало как следует, и даже рот заставило приоткрыть от офигения - да он вообще не слабак и не тихоня.
Какое-то доселе незаметное женское чувство в душе Майи странным образом удовлетворилось. Даже теплее на душе стало, хотя и следовало бы разозлиться как следует на это обидное – «заруби себе на носу, Светлова». А вот поди ж ты. Подчинилась девушка, оробела и головой кивнула, не устояв перед напором.
Каким-то уж прямо очень властным был в этот момент капитан.
Вну-ши-тельным.
Впрочем, совсем уж чувствовать себя укрощенной на родео дикой лошадью, данкийскому доктору не нравилось. Может Чижик и нашел управу на её горячий норов, но Молния Светлова всё ж Молния Светлова – а небесные гордые стихии, как это известно, так просто не сковырнёшь с ночного неба! Её же не зря королевой в газетах называли, она единственная мать его, королевская пчела в этом мужском Улье. Поправила прилипшую к взмокшему лбу чёлку, зябко поводя плечами - «Страх долой, Светлова! Не размокать. Не сметь раскисать в кефир.»
Вот тогда-то и родилась её небольшая спасительная речь про телек. Эдакий спич надежды. Ода всему хорошему и слепая вера в то, что всё ещё будет славно.
- А вообще, что-то мы все слегонца перенервничали... Нервные клетки не восстанавливаются, Фёдор Михайлович! Нельзя же вам после таких волнений на мостик, да и нам с Алексеем Кировичем тоже… к нашей работе, эээ… ассистентской приступать. Мы может и чудо-близнецы, да только не имбицилы же распоследние. Информация на 99 процентов, между прочим. Мозги в наших черепных коробках присутствуют, это задокументированный медицинский факт! - поглядела рыжая дочь Юрия Аркадьевича на Чижика, немного даже укоризненно – уж слишком напугал капитан.
Вон на Стругачёва уже лица почти нет, да и у самой лыжницы сердце бешено выстукивает в груди. Сначала помиловал как будто бы, а потом добил же!
- Ну, давайте я метнусь молнией в медблок… прихвачу кой чего полезного против стресса, туда-сюда… есть у меня одна особая заначка, - мечтательно глазами сверкнула про свой инъектор припомнив. - Быстро сбегаю же – никакой гром не догонит! А вы ещё и забыли одну вещь в медотсеке, вот. Могу тоже доставить…, - нахмурилась тонкая спортсменка, вопросительно на Чижика поглядев. Неужто забыл уже про именной подарок или он действительно не нужен?
…Говоря по правде, вот ещё недавно совсем, великолепная Майя Юрьевна готова была отступить перед блондинкой в каюте, позорно капитулировать, отказываясь от своего подарка. Выбросить белый флаг, что называется! Но внезапно вдруг передумала. По-женски вот как-то передумала под влиянием стресса, а может даже ввиду этого жуткого напора капитанского. Кто уж тут поймет сложную женскую душу?
Вот вроде сказал «заруби себе на носу», а вместо обиды и злости, какие-то совсем иные эмоции нахлынули…
- У меня чуток вопросов имеется, между прочим, а у Спартака Валерьевича какие-нибудь проблемы есть по части общения? Его чем-нибудь допечь можно? – поперхнулась внезапно, осознав как провокационно звучит её вопрос. – Не-е-е. Вы чё? Вы не подумайте. Майя Юрьевна наоборот! Чтобы этого не делать спрашивает, типа чтобы не раздражать ни в коем случае, или там не в кассу чего не ляпнуть. Раз уж мы теперь ассистенты…
«Сантехника ассистенты!» – подумалось девушке, когда она печально поглядела на безопасника Стругачёва, рыжего собрата по несчастью угодившего вместе с ней в отстойник для двух рыжих неудачников.
«Папа-то даже профессию учителя достойной не считает - всё время же обидно посмеивается на Фёдором Михайловичем. Капитаном Щеглом в шутку зовёт, я ж слышала блин… Вот бы отец обрадовался, узнав как повысилась в звании родная дочь всего за час. Ё-моё… Умывальников начальник - унитазам командир… Бла-бла-бла, мне не нравится твой фан-клуб, Май. Мне не нравится, что взрослые мужики пишут тебе признания в любви… Ну вот и прекрасно, папа. Теперь я ученица космического полотёра… То есть это… Я его почётная ассистенка, блин!»