– Один мужик сказал что краткость - сестра таланта, Фёдор Михайлович! Ну, этот самый, – девушка нахмурила брови, мучительно свою покрасневшую переносицу потирая. – Который ещё Каштанку написал. Угу. Только я так не умею, ну я скажу как знаю…вы уж простите. А Алексей Кирович, он значит меня поправит, по-военному, если если я говн… ну, ерунду, то есть начну гнать. Исторьица-то сложная, с подковырочкой, понимаете ли! А самое главное в ней - это мы нечаянно, капитан. Понимаете… нам типа стыдно. Но без этого самого «типа», нам это самое… ё-ё-шкин кот, действительно очень стыдно перед вами. Майя она всегда побеждает! …Но в этот раз я не в ту сторону победила, охо-хо…
И Майя Юрьевна с тяжелым вздохом поглядела на Алексея Кировича, этот рассказ дурацкий на себя принимая. Отсалютовала безопаснику большим пальцем, к груди кулак прижимая в этом самом говорящем жесте – «Сама расскажу!» Чтобы до Стругачёва уж точно допетрило или правильно выражаясь, дошло чтобы.
На себя рассказ принимая этим жестом, ну, и приободрить Алёшку желая за одним - его приободрить рыжего болвана и саму себя тоже - потому как в жизни никогда не бывает черным черно же! И даже если на плаху ведут, последний перекур заключенным во все времена полагался. Иногда вот даже о погоде в таких случаях болтали, будто бы ничего и не случилось…
Ну да. Бывший учитель вон даже за плечо Майю придержал - теперь-то уж точно не сбежит от своего наказания отменная бегунья.
…Девушке припомнились старинные американские фильмы, когда сотрудники полиции, бережно так нагибая преступнику голову, этого самого преступника в полицейскую машину впихивали. И вроде бы даже одолженьице вежливое делали, а вроде бы наглядно демонстрировали - спета твоя песенка, мил-человек, и никуда ты от правосудия не денешься, родимый!
Вот и Пчёлку Майю Юрьевну в её полосатых брендовых носках от пола отодрали, значит, и в свою каюту ввели под теплой, нежной почти что опёкой Капитана. Можно было бы порадоваться - Ура! Вот он миг дружеской близости, вот он Сам, держит Майю Юрьевну за плечо! Но не радовалось отчего-то Светловой. Это ж как последняя сигаретная затяжка, перед тем как на голову непроницаемо-черный колпак оденут… Хотя кто сейчас курит? Блин. Как всегда в такие критические моменты в голову лез разнообразный исторический мусор.
– Ну да, Фёдор Михайлович, это самое кресло я и имела в виду. А вам что ли не нравится? Дизайнерский блин предмет! В рекламе сказано что оно очень удобное и практичное… – на открытку взгляд перевела, уголком этой самой открытки зудящую ладошку почесывая. – Аноним. Фёдор Михайлович. Типа шутка! Вам вроде как лучше не знать, это написано для одного очень стеснительного и скромного человека…
Помолчала немножечко.
Да-а-а-а уж. Стеснение и скромность. А лучше самой всё объяснить капитану, как на духу.
Рыжик пусть уж лучше поправляет доброго доктора, чем в одну глотку начнёт какую-нибудь забористую ересь нести, типа: «Беру всю вину на себя», «Отправьте меня на гауптавахту», «Во всём виноват Лёха Суматоха…» Алешка же честная душа под камни желает за доктора Майю попасть! Пострадать за дамскую честь, за всякую высокую шелупонь и варенье с малиной, образно выражаясь. Прямо рыцарем галантным желает быть!
Только Майя Юрьевна рыцарей не любит, угу – гадов этих железных на дух не переносит. Уже опошлить успели и всё такое…
Да и мало ли чего, а вдруг Федор Михайлович и вправду Алексея Кировича терпеть не может? Тогда другану Стругачёву серьезные неприятности грозят. Ну да. Вон как сурово смотрит капитан Чижик, тяжело смотрит и с холодком этим мрачным во взгляде серо-зеленых глаз – ёлы палы, с высокой должностью им что ли такие жуткие взгляды выдают!? Как табельное оружие, да? Умение глядеть на человека столь уничтожающе…
И брови красивые и цвет глаз такой… – прямо ах! А что-то как-то даже стушевалась Пчелка Майя.
…Раньше-то учитель не умел таким суровым быть - его самого нужно было оберегать чтобы не рассыпался нечаянно. Он же как хрустальная ваза был - как бесценный клёвый ноутбук!
А теперь, то ли оперился Чижик свои метафорические крылья расправив, то ли по малолетству девчушка чего упустила. Хотя, может он и пять лет назад точно таким же был? - братан Лёха же вон до сих пор уверен, будто у капитана к нему особое отношение! Какие-то у него есть для этого причины, верно?
А вдруг и вправду не переваривает капитан Стругачёва? Тогда ведь каждое слово безопасника, только ещё хуже ситуацию сделает. И даже если Фёдор Михайлович справедлив будет, Алёша-то до сих пор не отошел от того эксперимента. Пост-травматический синдром у него.
Горе-экспериментаторы, эх! И в армейке никакой психолог не помог, выходит... Пять лет человек мучается! Пять. Лет.
Ну конечно Рыжик будет думать что капитан специально на нем отыгрывается, потому что «любимчик», потому что обиду затаил бывший учитель, а теперь мстит простому солдату.
Нездоровая ситуация. Как ни посуди – неправильная! Тут нужен кто-то бошковитый и здравомыслящий, кто-то, на кого положиться можно. Человек разумный, взрослый, по-женски понимающий и мудрый…
«Короче тут не я нужна, идиотка недобитая, а кто-то нормальный. У кого бошка нормально пришита и мозговые извилины в дыму рыцарских дымовых шашек не пропеклись. Но кроме великолепного доктора Майи Юрьевны, чёто никого более подходящего нет. Три вида дружбы – твою мать! Многовато для одной полосатой мухи… Начальник Чижик, рыжий Лёха, и сержант Громов с его казарменным подходом к дамам. Подмигивает ещё вот! Романтик армейский, Ромео твердолобый… »
Кашльнула в кулак девчушка, подумав про себя - «Ну сейчас проверим Светлова, правда что ли Фёдор Михайлович терпеть не может Стругачева?»
Тряхнула головой, открыточкой энергично взмахивая. Ну, вроде как выставляя эту нехитрую преграду между собой и преподавателем. Очень уж сильно она себя в этот момент отборной двоечницей ощущала, той самой двоечницей блин, которую вызвали к доске трудный урок отвечать, а ответа-то верного наша бедная дурочка и не знает. Потому как не учила домашку, и ни «бэ» ни «мэ» ни «кукареку».
Жу-у-уткая сцена. Вообще-то Светлова славилась своей одаренностью и умением максимально быстро осваивать новую информацию. Её гением не за красивые глаза же называли! Только эти люди про кураж ничего не ведали… про эту ахиллесову пяту молодого данкийского медика.
Пятки. Ахиллесы, блин…
А еще Майя Юрьевна ниже всех ростом в этой комнате – прямо вообще не дело! Потому девушка стала сдвигаться к столу, пытаясь хоть так, ну хотя бы спиной защиту почувствовать под этим тяжелым капитанским взглядом - уж больно на отца стал похож в этот миг Чижик!
«Бррр. Папа, помнится, сказал что я и двадцати четырех часов не смогу нормальным человеком продержаться. Какие уж тут двадцать четыре часа, вашу ж в душу!? Интересно, а час-то уже прошел или нет? Блин, да отец меня даже недооценил! ВОТ ЖЕ Ж ЁЛКИ!!!»
…Тихонько звякнули сувениры и позолоченные кубки, когда Пчёлка в стол уперлась спиной.
– Замок вашей каюты не работает, Фёдор Михайлович, э-э-э, потому что мы с Алексеем Кировичем его сломали. Нечаянно сломали, вы не думайте! Понимаете ли, мы не знали что это ваша каюта, мы это самое… мы были уверены что это моя дверь и моя комната на все сто процентов! – и Майя снова бросила быстрый взгляд на Стругачёва, молчаливо умоляя его, хотя бы про свою воображаемую кошку молчать. Ну и так уже нелепостей за глаза!
– Вы спросите, как можно нечаянно сломать дверь?…Ну, бить по ней ногой со всей силы и выламывать замок со слюной на губах, и чтобы всё это было не специально, да? Но это был аффект. Чистой воды эмоциональный стресс, я вас уверяю как медик! За окошком краснел этот чёртов Марс. А Марс божество войны! А еще этот самый, ну, Фу…Ф-Фобос и Деймос, ужас и страх…(поёжилась). Мы перенервничали и нас перемкнуло слегонца.
Сначала я из медотсека попросила Алексея Кировича сломать дверь в мою комнату, а потом решила что так будет неправильно… Ну вы же всегда про дружбу рассказывали, про то что надо вместе держаться и туда сюда! – девушка снова энергично почесала горящие ладони и запястья, мимодумно попытавшись на стол запрыгнуть. Она же в двенадцать лет мастером была по сидению на полках!
…Сердито зазвенели кубки, возмущаясь этим грубым вторжением. А главное безрезультатно, слишком уж нервничала Майя Юрьевна чтобы так легко вершину стола покорить. Она просто дернулась как муха на липкой ленте, уронила пару своих кубков и осталась там же где была.
И с тем же ростом который ей отмерен был – ниже всех! Сдула выбившуюся длинную прядь, сердито головой мотнув.
– Ну вот я и решила что не дело солдату Алексею Кировичу в пекле одному пропадать, типа я же не фуфло и не дрянь какая, а верная Молния Светлова! Ну вот пришла к нему на помощь. Просьба эта, моей идеей была, Фёдор Михайлович. Мне стыдно, ведь это был кураж чистой воды… Короче мы стали ломать дверь вместе, сосредоточенно и увлеченно, как в книжечке «Тимур и его команда»! Но были мы на нервах… а коридоры такие длинные и страшные, и пустые. Ну, прямо корабль призрак, ёлки палки! – Майя уже погрузилась в этот свой рассказ с головой, увлеченно бросаясь яркими выражениями. - А за окном краснел этот жуткий Марс, будто смеялся надо мной - «Хе-хе, Светлова, а помнишь Фобос!?» Ну короче перенервничали мы слегонца с рядовым Стругачёвым. Я ж думала это моя дверь и кому от этого хуже будет, если я её испорчу? А оказалось стрёмное это чувство, Фёдор Михайлович, прямо совсем нехорошее чувство когда что-то портишь… Потом, ба-а-амц, мы всё же доломали! – энергично кулаком по столу треснула рыжеволосая девушка, озвучивая рассказ. – Ну и Алексей Кирович, значит, сказал: «Входите Майя Юрьевна домой, добро пожаловать!» Он тоже еще ничего не понял… он же не со зла… просто помутнение.
Уткнулась взглядом себе в коленки капитанская дочь, совсем уж опечалившись и едва ли не на шепот вдруг переходя. От ярких эмоций к царапающим тяжелым фразам.
Конечно, здесь полагалось говорить открыто, смело, героично. Как в книжках - сверкая глазами! Но Майя уже почти спеклась, про этот самый позорный эпизод своей военной компании, вспоминая.
Валькирия сейчас совсем понурилась, длинными ресницами подрагивая.
– Ну, я и вошла как к себе домой! И Алексей Кирович за мной вошел, потому что одноклассник и добрый друг и мы с ним вместе на задних партах сидели в МЗУ! Вошла, значит, великолепная Майя Юрьевна, а там никакого дизайнерского кресла по каталогу и никакого телека. Украли чтоли!? А потом врубился Данко и начал вопить что мы, блин, два говнюка взломали капитанскую каюту и вторглись без приглашения, что мы арестованы и служба безопасности уже оповещена… Данко ещё вежливо попросил меня покинуть помещение, мировой парень! Он кстати не компьютер, программа… ему кажется, не нравится, когда его компьютером зовут. Ну вот Данко нас ко всем чертям из вашей каюты послал, а я бы и рада была выйти, да ноги отнялись, Фёдор Михайлович! – помолчала, тяжко вздыхая и почёсываясь. – Ну, мы чуть-чуть там задержались. Алексей стоял, а я посидела на стуле, потому что чуть в обморок не жмякнулась как невротичка какая-нибудь из фильма для сопливых дам. Чуть-чуть посидели, а потом вышли. Вы не думайте! Мы ничего не трогали, не испортили, не ворьё и вообще, только отдышались. Потом сразу вышли и стали ареста ждать. И решили всё вам лично рассказать чтобы это самое… извиниться. Это лирика конечно. Но я бы вам врать не смогла, и никогда бы не стала это делать, Фёдор Михайлович! Ни-за-ч-то.
Покрытая ярко-алым румянцем стыда, веснушчатая спортсменка эта, подняла светло-серые, тревожные свои глаза на капитана Чижика. Поглядела прямо в лицо, принимая на себя ответственность. С трудом принимая и не так достойно как это в фильмах делается - но всё ж принимая, и на капитана стараясь прямо глядеть. Правда разлохматилась вся, вспотела, покраснела и аллергией покрылась, противной да зудящей.
Дрогнула уголком губы - не от смеха значит, скорее наоборот, от печальных тяжелых эмоций. Чижик же сейчас по всем канонам должен напрочь в ней разочароваться. Ну, папа бы уж точно так и поступил. Просто вычеркнул бы проштрафившегося человека из своей памяти и забыл о его существовании. Папа хороший человек, только не терпит рядом с собой неэффективных людей…
Вот сейчас поднимутся брови у данкийского капитана, посветлеют глаза от гнева, а потом Майя Юрьевна просто существовать для него перестанет: «Я-то думал ты эффективный доктор и специалист, Майя Юрьевна Светлова, а ты-ы-ы… Ну и хрен с тобой, золотая рыбка! Сказать что я разочарован в тебе, значит, ничего не сказать»
– Простите нас. Мы лично хотели извиниться. А наказание своё мы заслужили на все сто! Хоть полы мыть бесконечно, хоть посуду, хоть ещё чем-нибудь искупить проступок… а можно и в карцере плесенью покрываться. Мы же понимаем что как два урода себя повели! Но мы нечаянно. Это должна была быть моя дверь и какая-нибудь легкая простая поломка, чтобы мне из медотсека не выходить… Ага… Мы и не думали ломать корабль, мы просто хотели сломать дверь.
И Пчёлка Светлова не была бы Пчёлкой Светловой, не попытайся она даже в этот ужасный момент, хоть что-нибудь, ну хоть кроху чего-нибудь полезного для себя найти. Раз уж всё к такой-то матери покатилось!
– А ещё вы можете мне запретить своей каютой пользоваться и к вашей каюте больше и близко не подходить, Фёдор Михайлович. Я всё пойму… Я знаете! Я вообще могу больше никогда и ни за что в этом офицерском коридоре не появляться! Ну, раз уж не умею дверями пользоваться… зачем мне эта комната… эффективная Майя Юрьевна её не заслуживает, верно?