Из взлётных дюз «Данко» вырвалось пламя, и тут же защёлкали вспышки фотоаппаратов, загудели дроиды-операторы. Наблюдавшие за стартом многообещающей для всего человечества экспедиции журналисты подались к бронированным стёклам специальных лож, отведённых в космопорту для представителей средств массовой информации. Этот взлёт будет зафиксирован от и до на фото и видео, на голографических носителях. Будущие герои Земли отправлялись в далёкий и неизведанный космос. Сегодняшние вечерние новости будут пестреть разнообразными пафосными заголовками с прилагаемыми фотографиями со старта, с портретами членов экипажа.
- Возвращайся с победой, Майя, - тихо сказал наблюдавший за взлётом из другой, правительственной ложи, мужчина со знаменитой улыбкой.
Широкая мужская ладонь коснулась прохладного стекла с внутренней стороны...
Нынешние звездолёты взлетают и садятся легко, мягко, плавно - конечно, если атмосферные условия благоприятствуют и ситуация не аварийная. Это вам не допотопные ракеты 20-го и первой половины 21-го века, где для взлёта требовалась уйма дополнительных расходных материалов вроде отстёгивающихся взлётных ступеней, ракетоносителей и прочего оборудования, девяносто процентов которого после старта приходило в негодность и шло в переработку на металлолом или, в лучшем случае, на капитальный ремонт на космическом заводе, а часть этого превращалась в космический мусор, захламляющий орбиту родной планеты.
«Данко» был одним из лучших образчиков гения отечественного звездолётостроения. Он не только плавно поднимался, не только не оставлял на взлётной плите тонны расплавленного металла, ограничиваясь лишь небольшими ожогами от взлётных дюз, но и обеспечивал экипажу корабля все необходимые комфортные условия вроде наличия постоянной гравитации без выпадания в невесомость, вентиляции воздуха и приемлемой температуры. Такие мелкие незначительные перегрузки, сравнимые с тряской в колёсной машине, едущей по не самой ровной, но не ухабистой дороге, или вот - более верное сравнение - со взлётом на хорошем самолёте, были вполне терпимы и продолжались меньше минуты.
Как оказалось, не для всех. Майе Юрьевне Светловой, непривычной к таким полётам, стало... будем говорить прямо - хреновастенько. И в этот момент на помощь ей приходили воспоминания о последних тёплых минутах перед взлётом, о задушевном разговоре между двумя докторами и одним случайно затесавшимся к ним рядовым...
Как-то вот легче становилось девушке, когда она заново переживала те минуты. Когда вспоминала, какое горделивое выражение сделалось у Лёхи Стругачёва, стоило ей отрекомендовать парня доктору Григорьеву как замечательного и нагловатого человека. Столько неприкрытой радости и самодовольства было у Алексея от осознания собственной важности и значимости. Док же пил чай и улыбался себе в усы, не мешая бывшим одноклассникам слегка так себе выяснять отношения и подумывая, не оставить ли их одних - ведь возможно, что в присутствии малознакомого человека, третьего лишнего, они просто не могут расслабиться.
- Да я тоже меньше петь стал, - признался Лёха в ответ на Майкино утверждение, что она великолепная больше не поёт. - Под настроение бывает, а так не особо. Без гитары не фонтан, - рыжик хмыкнул и с достоинством принял добавку чая, кивнул благодарно. - Не, ну ты извини, если что не так. Я ведь не со зла поучаю, и вообще я не поучаю, ещё чего не хватало. Пусть пауки поучают своих паучат...
Глотнув с тихим прихлёбыванием горячего чая, счастливо зарумянившись от разлившегося внутри кипяточка, Стругачёв тепло улыбнулся, в воспоминания свои давние ударяясь. Можно сказать, ностальгируя.
- Дааа... Майка-Зазнайка... было времечко. Были мы юны, веселы и обидчивы, - задумчиво говорил парень. - Меня тоже по-разному дразнили, кстати. Сначала Алёша-Калоша, потом Лёха - царь гороха, Лёха-Суматоха. Только это всё какие-то глупые прозвища были и не прижились... А Фёдор Михайлович тебя тоже ведь на «ты» называет, - ревниво напомнил Алексей, когда Майя разрешила так запанибратски обращаться к ней «ему единственному на борту». - Ну, зови на «вы», чего там... непривычно, но я подожду, когда лёд в Гималаях даст трещину. Хотя если тебе впрямь обидно, ты говори, не стесняйся, буду вам выкать и вообще...
Что «вообще», осталось недосказанным.
Воспоминания сжимавшейся во врачебном кресле от перегрузки Светловой плавно свернули к моменту знакомства с искином, обладавшим не только приятным голосом, но и собственной индивидуальностью, пусть и весьма ограниченной напичканными в него программами.
- Жму в ответ, Майя Юрьевна, - спокойно ответил Данко на её бурное приветствие. - Позвольте вас поправить: я не компьютер, а искусственный интеллект. К сожалению, шашки Чапаева мне недоступны ввиду отсутствия у меня рук, манипуляторов и иных хватательных приспособлений. Этот вопрос вы можете решить с главным борт-инженером, если он разрешит подключиться мне к одному из дроидов, обладающих манипуляторами. Также могу предложить вариант виртуальной игры с голографическими доской и шашками. Виртуальную партию можно провести в голокомнате. Карточные и логические игры также входят в мой комплект ПО. Обыграть меня в шахматы возможно на обычном уровне сложности. Первый помощник и главный борт-инженер обыгрывали.
Обещание шикарного наследства в виде чайника вызвало у Игоря Кирилловича небольшой приступ весёлого смеха. И было это веселье заразительным, так как и Стругачёв громко засмеялся, услышав про столь щедрое наследство.
- Ну нет, Майя Юрьевна, - покачал головой Григорьев, - без вашей компании такое чаепитие будет лишено всякого удовольствия. Я так вкусно подливать кипяточек, как вы, не умею. Так что, позвольте, я всё же поволнуюсь за вас, чтобы ещё не раз здесь собраться вот так просто за кружкой чая и непринуждённой беседой. Всего вам хорошего, Майя Юрьевна, и до скорой встречи.
С этими словами он покинул кабинет, оставив после себя ещё одно приятное воспоминание, позволившее пережить ещё несколько томительных мгновений стартовой перегрузки.
Однако Лёхе в воспоминаниях Майи было уделено намного больше места. Старый товарищ всё-таки, как ни крути. Этого не отнять и не изменить.
Зря она его дразнить продолжала, ох, зря. Он даже её юмор пиратский не особо заценил, вместо этого, краснючий как вареный рак, попятился к двери, надеясь поскорее выскочить из медотсека и прекратить этот смущающий его почему-то диалог про шоколадные батончики с орехами, признания в любви и прекрасных инопланетных амазонок. Майе даже как-то вспомнилась невольно Аня Любова, которая ему нравилась пять лет назад. И он тоже смущался, когда начинались разговоры о ней. Видно, у непрошибаемого Рыжика имелось всё же слабое местечко, своя ахиллесова пята, которую если тронь - вмиг слетит вся наглость его великолепная и за ней проявится натура в общем-то сильного молодого человека, робеющего перед девушками в контексте личной сферы.
Он продолжал пятиться, пока не услышал про великолепную бородку майора Кырымжана. Только тогда остановился и дослушал Майю с растерянным видом, пригладил рыжие свои волосы - или, скорее уж, подрастрепал немного то, что ещё было кое-как причёсано. Пощупал двумя пальцами подбородок задумчиво, словно бы решая, а не завести ли и ему такую же аккуратную бородку - ну, раз девушкам нравится.
- За предупреждение спасибо, - кивнул он Светловой. - Предупреждён - значит, вооружён. Буду с ним поосторожней. Мне он тоже серьёзным мужиком показался. Суровый вояка. Знаю про его чемпионство, нам на занятиях показывали его выступления. Говорят, на Земле нет человека, кто может продержаться в бою с ним дольше минуты. В реальном бою, я имею в виду. На тренировках в спарринге и на том же чемпионате он же не в полную силу дерётся.
Лёха почесал левую бровь и сдвинулся ещё ближе к выходу.
- Ну, хрен его... в смысле... не знаю, как он, но мне бы такой комплимент понравился, - признался парень. - Попробуй, чё. Про форму, главное, не говори, - безопасник подмигнул девушке.
По правде говоря, не только женщинам свойственно испытывать нечто вроде ревности, зависти или обиды-досады, когда мужчина при ней хвалебно говорит о достоинствах другой женщины, которых у неё нет. Мужчинам некоторым тоже становится неуютно, когда женщины при них упоминают другого мужчину в контексте «ах, какой же он великолепный!», пусть даже речь идёт об усах, как у гусара, умении правильно заколачивать гвозди или, вот, о великолепной, ши-и-икарной бородке Кырымжана, настоящем произведении искусства. И Лёхе стало грустно и завидно, что у него нет такой бородки. Хоть бери у майора рецепт её изготовления...
- Кырымжану и дежурному, наверное, - немного хмуро ответил Стругачёв на вопрос про камеры наблюдения. - Могу у Громова после взлёта спросить. Но он стопудово поднимет хай, и тогда все на звездолёте будут об этом знать. А сам посмотреть смогу только через сутки, - пожал он плечами. - Давай для начала в твою каюту заглянем. Я приду после старта или у тебя дела? - Алексей спрашивал на этот раз серьёзно, без обычного своего грамма ехидства. - Или сам посмотрю. Обещаю ничего не трогать, - клятвенно поднял он ладонь.
В этот момент искин объявил, что до старта осталось меньше минуты, и Лёха махнул рукой, шагнув в коридор.
- Я побежал. Свяжемся.
Таким стал взлёт для дочери знаменитого капитана Светлова. Взлёт воспоминаний последних приятных мгновений перед стартом...
- Я вас слышу, Майя Юрьевна, - всё так же спокойно и равнодушно будто бы отозвался искин своим не окрашенным в эмоции голосом. - Благодарю за комплимент. Меня достаточно позвать по имени. Я вас слушаю, - отреагировал он на её желание поговорить.
Молча, не перебивая, выслушал поток сдавленного красноречия, и всё тем же голосом начал последовательно отвечать:
- Вы можете расстегнуть ремень, покинуть кресло и пройтись по медотсеку. Взлёт прошёл успешно, корабль выходит на орбиту Земли с тем, чтобы взять курс на окраину Солнечной системы. Оттуда мы сможем выйти в гиперпространство... Не слышал ваш девиз, Майя Юрьевна, буду знать. Болтать я не стану, не волнуйтесь. Но если вам плохо, рекомендую обратиться за медицинской консультацией к вашему ассистенту.
После короткой паузы Данко добавил:
- Приватное сообщение капитану отправлено.
Чувства юмора искин был лишён.
«Фёдор Михайлович, со всем подобающим уважением заявляю вам открыто, в этот раз моему папе можно не жаловаться. Лейтенант Майя Юрьевна пристёгнута к своему креслу и у неё всё в порядке, так что двойку в дневник, пожалуйста, не ставьте!»
- Что там такое? - оглянулся от своего терминала Михалков, заметив запылавшие уши капитана и услышав его сдержанное похмыкивание, которым бывший школьный учитель пытался скрыть смех от содержания Майкиного послания.
- Нет, ничего, - Чижик быстро удалил это сообщение и сосредоточенно уставился в экран, на котором пробегали данные о состоянии корабля после взлёта. Все показатели были в норме на 100%.
Старпом оторвался от своего компьютера, поднялся с кресла и подошёл к капитану, опустил ладонь ему на плечо и склонился, подозрительно заглядывая в экран.
- Ты чего? - удивлённо посмотрел на него Фёдор Михайлович.
- Да вот смотрю... - Михалков склонил голову ниже и сказал тихо, чтобы никто на мостике не услышал. - У тебя такой вид, будто ты смотрел порнушку на работе и тебя застукали.
- Что?.. - напрягся и смутился капитан. А затем уже громче скомандовал. - Старпом, займите своё место.
- Не старпом, а первый помощник, - хмыкнул научный офицер, но вернулся в своё кресло.
Ромашкин покосился на эту странную сцену, но ничего не сказал. Остальные были заняты работой и вроде бы не обратили внимания.
Через две минуты Данко снова ожил.
- Майя Юрьевна, поступило приватное сообщение от капитана. «Старший лейтенант Светлова, отставить шутки!»