И Захария рассказал. Тоже не глядя на собеседника, поведал, как шли по лесу, как нашли эльфийское капище. Как дошли до болот. Как искали место для ночлега. Жрец будто бы специально рассказывал неторопливо, силясь оттянуть неизбежное. Но, наконец, дошёл до башни. Вспомнил о споре, о том, как Йохель не хотел внутрь идти, будто чуял погибель, а он, Захария, его отговорил. Разглядывая покрытые мелкими порезами ладони - кровь из них сочилась не красная, а коричневая - глухо описал ужас, который ждал их на верхнем этаже утопшей постройки. Упомянул и острые когти, и ветвистые рога, и сверкающие глаза, и трон, в который, казалось, вросло чудовище.
Глубоко вздохнув, рассказал про тяжёлую схватку. Про то, как Топор потерял глаз и из последних сил зарубил кошмар. Как достали из расколотого черепа камни - тут сугатит прервался, чтобы продемонстрировать Зверобою кровавый трофей. Рассказал, как торопились уйти от заклятого места, как нашли привал и как во тьме чудилось разное. И как товарищи стали бредить наяву, видеть ночные тени и друг друга монстрами. Как справились и с этим наваждением, но следующее их подкосило.
С горькой виной в голосе жрец поведал, как задремал под утро, а когда проснулся - спутники пропали. Сказал, что пошёл следом, как догнал и разбудил Вурона, как погнался вслед за Йохелем...
Здесь сугатит говорил совсем тихо, проглатывая слова. Но всё же рассказал, как поднялся обратно в башню и что там обнаружил. Опустив голову, прерывающимся голосом описал то, что сделалось с наёмником. Слово в слово пересказал свой разговор с ним и его исход: как бежал, не помня себя, чудом не угодив в трясину. Как бросил Йохеля. Не помог, даже толком не попытался.
И Захария замолк, уставившись на свой грязный оборванный подол. Сил дальше рассказывать не было. Поднять голову и посмотреть в глаза Зверобою - тоже.