Chi crede che il denaro gli faccia tutto finisce a fare tutto per il denaro.*
- Энтони, Марта - ты хорошеешь с каждым днем! -, Уильям! - поприветствовал отнюдь несвятую троицу Фульвио. Он знал каждого из них достаточно давно, чтобы его не оскорбляло чисто американская нахальная привычка сразу говорить о делах...
Энтони, тот, что говорил, в те времена был простым шофером, и, помнится, сам частенько обращался к жрицам любви. Всегда был чувствительным, романтичным до пошлости. Застрелил сутенера, когда тот на улице ударил одну из своих подопечных. Если бы не помощь Фульвио, все закончилось бы лет на тридцать пять раньше...
"Благочестивая" Марта - маленькая, изящная, но очень живая старушка, которую вы частенько можете найти или задорно играющую в лото на двадцать третьей улице (кажется, лишь она одна умеет в лото играть задорно), или смиренно молящуюся в церкви. Иронии в прозвище нет, она каким-то чудом сумела организовать публичный дом специально для женщин, немыслимую редкость где бы то ни было. И, хотя сейчас времена куда более свободные, на что и жалуется Энтони, но не настолько, чтобы женщина могла без труда найти себе партнера. Когда же она только начинала, была всеми уважаемой вдовой...
Уильям, сынишка покойного Нэйтана - хорошо разбавленный жиденок. Батюшка, царствие ему небесное, ушел в лучший мир совершенно своим ходом, без чьей либо помощи, а отпрыск, который вечно нос воротил от отцовских дел, видимо, ощутил сладость плодов, ими приносящих.
Когда Фульвио отправили в Оушен-сити, и он основал новую ветвь Семьи, ни о какой культуре здесь не было и речи. Произвол властей и полиции, грязь и убийства, распущенность и разврат. Нестра принес с собой стабильность и порядок. И, хотя в те времена ему была противна сама мысль о том, чтобы Семья торговала блудом, он был настоящим мужчиной и умел видеть вещи такими, какие они есть. А правда такова:: бордели были и будут всегда, и, если их будет контролировать не Семья, то станет кто-то другой. Но кто же сделает лучше, чем Фульвио, верно?
Уже после, когда, направляемый его рукой, бизнес стал развиваться (девочек стали регулярно осматривать врачи, абы кого в "приличные помещения" пускать перестали и заодно знатно уменьшили количество размалеванных шаболд на улицах и их "кураторов"), Нестра увидел то, чего не замечал раньше. Публичные дома были отдушинами для тех, кто не мог иначе. Иные не уродились красавцами, кто-то не умел красиво говорить, третий был вечно в разъедах - и вечно одинок. А сколько в мире одиноких, отвергнутых или просто нуждающихся в ласке женщин? Фульвио никогда не сомневался, что по-настоящему видеть красоту в каждой женщине умеют лишь итальянцы, но лишь здесь он увидел печальные последствия ограниченности американцев... И, наконец, кварталы красных фонарей позволяли мужьям и женам исполнить некие фантазии, которые были решительно невозможны на супружеском ложе.
Так что публичные дома порою даже помогали сохранить семью и ее ценности.
Вот, что было для Нестра гораздо важнее денег - в отличие от этих троих. И пусть общество шло путем свободы, разврата и распущенности, кое-что в нем всегда остается неизменным.
- Я понимаю вашу ситуацию. Времена и вправду изменились. Теперь все иначе, а потому и нам следует кое-что изменить... Поступим следующим образом. Я не только готов снизить для вас плату, я готов вложить деньги в развитие вашего дела. Помочь с охраной - уверен, сейчас появилось множество мелких конкурентов, которые предоставляют услуги... Скажем так, немыслимые раньше. Надо убедиться, что вы трое останетесь крупнейшими поставщиками своего товара в городе. Крупнейшими. Уважаемыми. Популярными. И, самое главное - надежными. Поэтому, когда придет человек, которого вы узнаете в лицо, - ну, знаете, полицейские, политики, бизнесмены - вы знаете, кому звонить. И убедитесь, чтобы каждого обслужили как следует.
Да, это выходило за рамки сотрудничества, которое сложилось ранее. Но именно сейчас дон Нестра чувствовал острую необходимость иметь как можно больше рычагов давления на представителей законной власти в этом городе.