Пирожковая гора заметно убывала!
…Ароматных таких, жарких, брызжущих сладким малиновым соком с кислицой, подмигивающих хрустящей своей корочкой – этих самых пирожков всё меньше оставалось на столе, ведь расхватывали их довольно быстро вот и уменьшалась горочка беспощадно. Как бы Пелагатти клювом не прощелкать сие торжественное угощение!
Запахи лука и яйца мешались с душистым запахом малинового варенья, создавая непередаваемый и очень домашний дух – когда пахнет тёплой сдобой, тестом и поджаренным хлебом, этим самым лучшим в мире запахом - запахом разомлевшей в духовке выпечки что обещает нечто вкусненькое, квартирное и очень необходимое суровой петербургской осенью. Когда сплошные чихания, простуженная мокреть да сиреневый мороз, и первые робкие снежинки перемежаются пакостными брызгами холоднющего дождя.
А Васька, Василеостровская наша значит, она прям меланхолией же укрыта круглый год! Тут и летом веселье не каждый день встречается - особый дух, свой дух, старинный дух обретается на Ваське.
Дома нарядные! Дома почтенные. Дома как старики – грустноватые, взъерошенные словно голуби греющиеся на крышке канализационного люка зимой.
Дома ворчат как и положено ворчать достойным пожилым личностям: «Много, много мы людей тут видели. Фы-фыр-фыр, всё суетитесь двуногие! Фыр-фыр-фыр, и где это вы все, мы спрашиваем? Мы стоим достойно, мы дремлем покойно, а суетливых людей из прошлого вот что-то не наблюдаем! Фыр-фыр-фыр, фу-ты ну-ты...»
А осень что она? Кап-кап-кап хрустальным серым дождем выбивает по стеклу, по крыше, по красной башенке одного особенного Дома на Тринадцатой линии расположившегося. И нет, не желает небо с Ташкой говорить, поцелуй свой не торопиться что-то подарить. Тушуется видимо, как и сама Наташа, когда думает о Славке из шестого «А»...
Вытянула губки ребятёнка сосредоточившись отчаянно. Ну значит прямо из-за всех сил на поцелуе сконцентрировавшись, потом озябла – нельзя стоять у раскрытой форточки, бабушка бы непременно заявила: «Наташа! Живо отойди от окна. Заболеешь на сквозняке!» Хорошо хоть пирожок руку согревает ласковым угольком, судя по запаху, кажется с мясом в этот раз попался…
А хорошо, должно быть, стало бы в квартирке Васильевых-Бесфамильных если бы не гости распроклятые, если бы не их громоздкие речи, если бы не обещание чего-нибудь плохого!
...Можно было бы согреть самовар, заставляя этого достойного патриарха потрудиться еще разок как следует. Прошерстить холодильник на предмет "чего б сожраться-с". Коднарище бы припомнил про свой заветный графинчик водочки охлаждающийся где-то там на полке. А еще есть банка с первосотрными солеными огурцами, кажется, припрятанная в особенном пространственном кармашке самым простым колдовским словечком. И икра красная, и килька в томатном соусе вместе с ломтем черного хлебца, самого настоящего хлебца - "Бородинского" - не мажичьей отрыжки, значится, а самого что ни на есть всамделищного! И конечно же пачка вездесущих сигарет там же прихоронена.
Дааа, можно было бы прямо в блаженство персонального декадентского Эдема окунуться...
...Курнуть папироску! Бутылочку начать под огуречное наслаждение. Взбодриться. Может даже этого хиляка Алсесандро для компании взять, раз уж Алискин папаня где-то прохлаждается. Всё можно было бы устроить.
Да вот как-то не задались события с самого «утро-дня»: горелая постель, гаррипотерные шрамы в неположенных местах, злостные попытки убийства одного никому не нужного коднара. Всё шиворот-навыворот покатилось!
…Дернув своей усатой мордочкой, неприступная гнизга вдруг начала рыдать, а крысиные слёзы это дело страшное! Уж женские слёзы на что противная вещица, а гнизговые слёзы они вообще никуда не годятся же! Вы их когда-нибудь видали, эти самые слёзы крыс? Они красные, они жуткие, они особо-крысовые, ведь порфиринить умеют только эти грызуны! А что такое порфирин? Алые жуткие слезы крыс – как кровь, только это не кровь – порфирин же.
Вот и зарыдала наша строгая гнизга шмыгая носом и размазывая жуткую красноту по своей серой мордочке, обхватила кота, принявшись наглаживать голубоватую шкуру благородного сэра Сандро, содрогаясь в икоте. Плохо ей, грустно ей! Даже вот к коту суровая гнизга рада прижаться, где это видано!?
Потом вдруг как-то вся прям дернулась благородная дама, со злостью встала, дипломатом злобно щелкнула, села на стул, сметая какую-то посуду на пол. Бабах, и тарелки полетели вниз! Выхватила из своего чемодана блокнот с меткой Первой Канцелярии, выхватила серую ручку, фыркнула недовольно и принялась что-то строчить, скрежеща резцами от возмущения.
Деятельно так строчить начала какие-то записки.
И смотрите-ка! Каждый листок что вырывала благородная Тинки Бинкс из своего чудесатого блокнота либо тут же исчезал, оставляя напоследок розовый дымок; либо сворачиваясь в аккуратный самолетик быстренько вылетал в окно. А Тинки строчила и строчила без устали, работая своей забавной рукой – крысиной рукой, такой же прямо как у человека – только большие пальцы снизу, а не сверху как у обычных людей расположены.
- Так не пойдет…ик…я вам это заявляю, с-сэр, - вгляделась в колдовские очи зачарованного серого кота, алую слезинку со своей морды утирая. – Тинки Бинкс подаёт апелляцию! Это мы ещё посмотрим кто уволен…Это мы еще поглядим, г-господа, у кого тут есть Связи, а у кого их нет!!!
И в благодарность коту вторую банку мерзкого, тошнотворного паштета протянула. Он одну-то едва осилил, под хлеб да под колбасу - это самое нечто комковатое, склизлое и питательное - а ему еще вот еще новая порция благодарности привалила.
- Этот с рыбой. Питателен, калориен, пригоден для еды!
...
Ага, значит Тинки Бинкс ещё не потеряна для общества, но время всё равно уходит. Сгустились тени в длинном коридоре и квартира сама будто нахмурилась, готовясь встречать незваных гостей. Она уже взбодрилась, она уже насупилась, готовясь на поле битвы выступить - уже тенями принакрылась заглушая янтарный и уютный свет.
…Это уже магия срабатывала, особые жуткие чары наложенные мамой с папой на самый крайний, можно сказать даже на очень плохой случай.
Ну вот прямо как сейчас!
Алиса знала – ещё немного и квартира обратится крепостью – средневековой жуткой крепостью без права выхода и права входа, суровой крепостью, что отсечет любое волшебство. Для обитателей квартирки и для тех, кто попытается сюда проникнуть тоже. Заклятье могучее, верное, заклятье, тщательно разработанное родителями и родителями их родителей, но надолго его не хватит – такая сильная магия истощается очень быстро! Это только чтобы успеть принять решение: что делать и как быть дальше? В стиле Чернышевского, да. На книжных полках можно даже книжку этого автора найти. Может там ответ припрятан?
А если так поглядеть, ну....
...Есть перетянутая цепью дверь. Это крайний выход, опасный выход. Если туда сунешься…кто знает…может назад уже и не выйдешь. Что-то жутенькое там живет, обретается, поскрипывает в темноте по ночам - что-то недоступное для хилых чар маленькой волшебницы. Дверь закрыта на печать, а уж если сорвешь её…назад пути не будет. Черный путь, Самый-Крайний-Путь, так он называется. Путь-когда-другие-пути-не-ведут.
Можно рвануть в подъезд на свежий воздух, есть еще наверное время. Только там гости странные, только там трупчиной попахивает…
- Щладенькая…мы не щлые…Щшшшвятая вода нам не щтрашшна, мы ведь честные покойные…мы честно умерли! А то, что здесь сссадершались…так ведь не тебе судить, маленькая шшшладкая булочка, вот умрешь однажды…тогда мощщет и поймешь нашше верное решение! Но мы не убивцы какие, теплокровненькая…не вампирцы, не ведьмищи, не вурдалачина…и кровь человечью пьем только раз в луну. Будь хорощщей. Открой дверку. Мы помощ пришли. А войти не мошшшем, пока сама не досволиш-ш-ш-ш, теплокровненькая!
Помочь, ага. Или всех съесть, хотя коднар что косточка, любому мертвяку поперк горла встанет!
Что дальше, какие еще варианты есть?
...Послушно ждать гнизговую стражу отдавшись на волю случая, взять да и сесть в тюрьму, или например, к самой Тинки Бинкс обратиться чтобы увела она их в Гнизготерию. Не в тюрьму – в мир гнизгов! Там ведь по любому искать наверное не станут. Известную поговорку же не зря же придумали: чем ближе к опасности, тем дальше от нее.
Мама! Она в своем мире видать сейчас. Есть проход через картину, на тот случай она и оставлена в маминой комнате – зачарованная картина-портал ведущая в Страну Фей.
Только эта страна Фей как опечатанная дверь в коридоре – опасный край, недружелюбный край, лунный край. Там свои законы, свои монстры, своя атмосфера. Маму там еще попробуй найти…а вот неприятности могут найтись очень быстро! Настоящие единороги они совсем не такие, как их в сказках описывают. Тогда уж лучше к грифонам пойти покаяться, грифоны они хоть и раздражительные, и алчные и противные создания, но всё ж на людей похожи своим характером! На Василеостровской у них целая собственная башня имеется - суверенные владения всех львов Санкт-Петербурга!
Так что же выбрать, Алиса, куда вести своих друзей!?
...
А книжка, между тем, припрятанная у Фикуса-Стоика в ногах своё решение предложила, адресовав просьбу Наташке и тепленькому пирожку.
"В страну Фейерию тебя Зову! Призови в те дивные края волшебницу, подругу свою. Русалок, королей, единорогов и древние мечи там найдешь. Клады и удивительные самые находки вдруг обретешь! Уговори волшебницу в картину шагнуть, воистину так отыщешь свой сказочный путь!"