Получилось!.. Что-то.
Пелагатти от изумления даже утреннюю папироску из клюва выронил, но быстро взял себя в лапы и тут же засмолил другую. Нужно просто делать вид, что так и было задумано — проще простого! Хорошо было бы при этом еще загадочно улыбаться, но и здесь клюв не помощник.
Рыцареву похвалу в свой адрес коднар выслушал с благодушным снисхождением, как и подобает большому артисту.
— Это ты еще фокус с тузами не видел, — усмехнулся он, помахав непонятно откуда взявшейся колодой карт. И на Тинки довольно оглянулся: ну что, мол, съела?
Скажем прямо. То, что творилось теперь за окном, могло бы вызывать у непредвзятого наблюдателя определенное беспокойство. Да и само это «за окном» как-то вдруг заиграло новыми смыслами: окна ведь уже и не было. Но коднар решил не заострять на этом внимания. Главное, цель-то достигнута! Хотели, чтобы ливень в тринадцатой прекратился? Пожалуйста, нет его. А про остальной Петербург ничего не говорилось.
И всё бы хорошо, вот только на крысиной мордочке Тинки Бинкс не читалось почему-то ожидаемого восхищения. Почему это, интересно? Кое-какая мыслишка на этот счет настойчиво стучалась в бедовую коднарскую голову. Связана она была с тем, почему гнизга вообще решила сегодня их всех оштрафовать. Думай, Пелагатти, думай… Еще немного…
Ага.
— Проверю-ка, что там с моей комнатой, — заявил Пелагатти своим самым беззаботным тоном. Таким тоном, чтобы абсолютно каждому стало ясно: ничего особенного не происходит. Вообще ничего.
Пока фон Лихтенштайн оттачивал на гнизге свое дьявольское обаяние (ух, проходимец, аж зависть берет!), коднар начал незаметно и оч-чень медленно перемещаться в сторону коридора.