Пелагатти хоть аристократом и не был, но поспать любил не меньше досточтимого Александра фон Лихтенштайна. Поэтому где-то к обеду дня, когда начались Особенные События, из комнаты коднара не доносилось ни шансона, ни скрипки — вообще ни звука.
А потом — оглушительное громовое «ШАРАХ!».
А еще немножечко потом — почти такое же громкое, хриплое, на высокой ноте и о-очень протяжное — другое слово, которого мы приводить не будем.
Дверь перед веснушчатым Алискиным носом со свистом распахнулась (к счастью, вовнутрь, а то несдобровать бы носу). Любопытному взгляду открылся кусочек второй по запретности комнаты. Но только кусочек: уголок уже виденного сундука, расклеенного звездами, да куча матрацев и какого-то тряпья на полу, явно служившая кроватью, но больше напоминающая гнездо. Остальное заслонил собой сам обитатель комнаты, грозно возникший в проходе.
Или, во всяком случае, Пелагатти пытался выглядеть грозно. Удалось не очень хорошо, потому что внезапный ливень превратил его в какую-то, стыдно сказать, мокрую курицу. Со слипшихся комьями перьев бежали задорные ручейки. В уголке клюва поникла размокшая папироса — и когда успел, спал ведь?
Если и была у Пелагатти с Алиской какая-то взаимность, то прямо сейчас про нее можно было забыть. И Алискиных восторгов по поводу чудесной смены климата коднар точно не разделял.
— ДЫЛДА! ТЫ ОПЯТЬ?! А НУ БЫСТРО ВЫКЛЮЧАЙ ЭТУ ХЕРНЮ! — проорал он так, будто Алиска стояла не прямо перед ним, а где-то в районе одиннадцатой линии Васильевского острова. Или даже девятой.
Непонятно было, к какому именно «опять» отсылает коднар: в тринадцатой квартире постоянно что-нибудь случалось, и чаще всего Алиска бывала в этом замешана самым бессовестным образом. А вот какую херню надо выключить — было очень понятно. Херня уютно обосновалась под потолком и бодро поливала дождичком линолеум, похоже, и не думая останавливаться.
Дело шло к потопу. На полу образовался небольшой, но бурный с виду поток и, журча, устремился в открытую дверь. Пройдя между широко расставленных лап Пелагатти, как корабль в ногах у мифического колосса, в коридор величественно выплыл винил группы ABBA.
Все-таки постичь музыкальные вкусы Пелагатти было непросто.