Роупсвилл. Вот уж точно, выдавать бы веревку и мыльце каждому приезжему, чтоб с тоски не помирали. Это ж надо, станция, и без хоть самого захудалого бара! Черт, да хоть бы лоточник, у которого найдется стаканчик. Так нет же.
Сухость во рту претендовала на звание новой пустыни штата Невада. Патрик с невыразимой тоской взглянул на голубя, с наслаждением высасывающего капельки влаги из грязного отпечатка копыта. Что ж, еще денек, и Патрик сам не побрезгует отсутствием стакана, за родство с которым и получил свое прозвище. Хотя, конечно, здесь своя история, которую он с удовольствием рассказал бы любому засранцу, что расщедрится на глоток, если бы в этой дыре нашелся подходящий засранец и хоть капля спиртного!
'Стеклянный' Патрик не был злым человеком. Но долгосрочное отсутствие живительной влаги, и длительное пребывание в столь тоскливом месте, как Роупсвилл, вселит беса в кого угодно, верно? При том, что возможности убраться отсюда не было решительно никакой — деньги в карманах Патрика уже давно не задерживались надолго, поэтому билет на прибывающий поезд следовало добыть, не имея их. Магазин скобяных товаров выглядел в этом плане все более привлекательно, и Патрик уже было совсем решился зайти туда, чтобы решить вопрос с наличностью пламенной речью, подкрепленной пистолетом на поясе, как вдруг Провидение ниспослало ему знак.
Наверняка это было Провидение, ведь в качестве знака по другую сторону железнодорожной насыпи явился человек с крестом. Прищурившись, поскольку солнце било ему в глаза, Патрик узнал в человеке преподобного Уильяма Маккоя, и это был куда более верный знак от Провидения. Человек с крестом, по слухам, не приемлющий спиртное — при том, что сам Иисус воду в вино превращал! — был просто обязан поделиться с Патриком наличностью, чтобы хоть как-то оправдать свое недостойное поведение в глазах Господа.
Нет, конечно же, Патрик не собирался грабить преподобного, что вы! Просто он собирался вежливо попросить у него денег, как бы невзначай положив руку на рукоять своего армейского кольта. Обычно это действовало.
— Эй, преподобный!.. — громогласно начал было свою пламенную речь Стеклянный Патрик, и тут же сбился на хриплый кашель. Справившись с последствиями вселенской засухи во рту, он вытер бороду тыльной стороной ладони и продолжил:
— Послушайте, падре! Не найдется ли у вас пары четвертаков для прихожанина? На билетик не хватает.
Патрик приподнял край своего потрепанного пиджака, демонстрируя оружие, и посмотрел в глаза святому отцу. И только после этого он вспомнил вторую часть слухов про местного Падре, которые гласили, что преподобный стреляет как дьявол. Несмотря на то, что Патрик и вовсе не собирался стреляться, правильность выбранного подхода к преподобному с такими талантами теперь резко ставилась под сомнение.
Впрочем, сдавать назад было уже поздно — честь не позволяла.