Это был довольно поганый денек — дождь накрапывал и накрапывал, а когда перестал — солнце так и не выглянуло. Но земля слишком быстро впитывала влагу, а коровы не были техасскими рейнджерами, и потому не пили из отпечатков своих собственных копыт и не рассказывали об этом всем подряд. Коровы были коровами — тупыми блохастыми клячами, и они тянулись на водопой, как и вчера, а Колтон, нанятый пастбищным детективом, должен был поймать того, кто их ворует и пережигает клейма.
И надо ж было такому случиться, чтобы в поле зрения возник индеец. Натурально индеец. Причем пешком. Причем один. Причем с револьвером у бедра.
Можно было поговорить с ним. Можно было допросить его. А можно было убить его и сказать, что вор — он. За индейца никто бы не вступился.
Короче говоря, индеец сильно менял картину. А его труп мог превратить паршивый день в день, когда Колтон выберется из финансового тупика. И даже если это был не индеец, а метис-полукровка. Без разницы. "Хороший индеец — мертвый индеец", как говаривал Фил Шеридан, а полукровке, стало быть, достаточно отстрелить не всю голову, а только половину.
Джо заметил коров издали. Он знал, что его сородичи в резервации голодают. Он знал, что корова — это гораздо лучше, чем то гнилое мясо, которым их кормят чиновники белоглазых.
И в то же время. Стоило ли воровать для них? Стоило ли тратить для них деньги? В конце-концов, он и индецем-то был наполовину.
Но на коров стоило хотя бы посмотреть. И когда Джо подошел у ним поближе, появился их "пастух". У этого человека были глаза убийцы, руки убийцы и пальцы убийцы. Он вряд ли торговал коровами.