5 минут назад она застыла от ужаса, а душа спряталась куда-то в район пяток при одном только упоминании об огромных мохнатых пауках. 5 минут спустя все её спутники были вынуждены слушать одну и ту же весёлую песенку, впрочем, не слишком громкую, дабы не потревожить слух дрыхнущих эндриаг. И тем не менее задора хватало, чтобы показывать каждой обнаруженной твари язык и строить разные гримасы, вновь возвращаясь к одному и тому же припеву:
— Кто молодец? Я — молодец!
— Кто молодец? Я — молодец!
Лёгкой пританцовывающей походкой Лин продвигалась по подземным пещерам, пребывая вне себя от счастья и демонстрации своих талантов. Её внутренний эмоциональный маятник, широко качнувшись от деления "панический ужас", сейчас мерно застыл на прямо противоположном делении "высшая экзальтация", однако чем дальше они шли, тем больше теней стало ползать мимо них, да и огоньков, освещающих дорогу становилось всё меньше и меньше, так что песенка потихоньку изменилась на:
— Кто молодец? Ты — молодец!
— Кто молодец? Ты — молодец!
Подтолкнув сестрёнку идти первой, молодая девушка чувствовала себя куда более уверенно, когда впереди шла её близняшка, периодически направляемая ею в нужный поворот, и, когда, наконец(!), в поле зрения оказался уже знакомой конструкции портал на платформе, а победоносное пение, восславляющее их поход по мрачным гнёздам, подходило к финально-триумфальным аккордам, она, с ещё большим энтузиазмом, пропела:
— Кто молодцы? Мы — молодцы!
— Кто молодцы? Мы — молодцы!
И тут она увидела бегущую девушку (выразительно подняла одну бровь в удивлении: откуда она здесь?), бегущую волчицу (приветливо помахала рукой), бегущих-огромных-высоких-ядовитых-эндриаг-стражей?!!! (Там где только что стояла Лин, её уже не было, ввиду крайне быстро включившегося инстинкта самосохранения). Бежать! Бежать! Бежать!!!
— Все на борт! Все на борт! Просим вас занять фиксированные места и не двигаться. Ручным насекомым вход воспрещён! — Черноволосая близняшка, ворвавшись на платформу, тут же взяла на себя роль помощницы телепортационных дел мастерицы и, скинув в сторону непослушные пряди, сама замерла, отчаянно собрав в руки весь свой стоицизм, и стараясь, по возможности, выглядеть невозмутимо и эффектно.