По большому счету, Скуратову уже не было страшно. Где-то с полпути. Но этот выброс адреналина, сама эта возможность бегать и орать по лесу, словно полоумному, опьяняла. Было в этом что-то от первобытной свободы. В темноте кочергу Вениамина можно было бы даже принять за копье.
Никаких тебе социальных правил. Никто не скажет, что повышать голос - это неприлично или невежливо. И самому не стыдно поорать, ведь точно знаешь, что никто не испугается, потому что никого рядом нет, кроме такого же, как ты, орущего безумца.
Поэтому Гера орал и бежал. Бежал и орал, упиваясь этим странным, доселе неизведанным ощущением внутренней свободы.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Они прибежали. Башня не изменилась ни на йоту, разве что к ней снова добавился дед. Поэтому Скуратов притормозил, выключил звук и тормознул своего товарища по несчастью. Горло болело от непривычной нагрузки, а потому он лишь приветственно махнул старикану рукой.
- Знакомьтесь! Дед, это Веня, Веня - это Дед! - наконец произнес Георгий хриплым голосом.