Начнем с того, что Вениамину крайне повезло: то, что так хорошо обглодало череп в считанные секунды, не успело попробовать его на вкус. Как странно, ведь озеро так таинственно молчало до тех пор, пока Сияющие не начали клониться к закату.
Как можно описать то, что сейчас ощущалось там, в Ином, в эти закатные минуты, в эту самую границу меж наступающей ночью и окончившимся днем? Как можно выразить ту болтливую тишину простыми словами? Тишина говорила с ними. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота сверчков, но тишина была настолько оглушительна, настолько всеобъемлюща, что ее нельзя было не заметить. Будто тысячи ушей и немых ртов обращены к тебе, будто мириады глаз смотрят на тебя. Присутствие! В этом мире всецело ощущалось чье-то присутствие, и ощущалось оно столь явно, что периодами казалось, будто идешь сквозь невидимую тебе толпу. Присутствие оглушало и заставляло сомневаться в собственных глазах. Действительно ли никого нет рядом? Неужели такая тишина вокруг действительно может быть?
Когда Гера с Веней кинулись с воплями к башне, испуганно оглядываясь на затихшую воду, два солнца медленно уходили за горизонт. Закат и земной нам кажется внезапным. Казалось бы, солнце так медленно плывет по небосводу к горизонту, но стоит ему увидеть землю, как оно стремительно спускается на ночлег, а тут, в ИНом происходило все еще быстрее. Стоило светилам коснуться поверхности воды, как они тот час же начали в нее погружаться.
Вечерело. Фиалковое небо вливало в себя больше цвета и все приобретало пурпурные оттенки. Хотелось света, тепла, домашнего очага, камина, пледа и кресла-качалки. Хотелось сытного ароматного ужина и тихой звездной ночи где-то за надежным окном. Хотелось теплых объятий, пушистого кота и преданного пса у порога. Хотелось столько всего, и всего этого решительно не было. Три девицы вечерком шли к таинственному замку, что находился на нехилой такой возвышенности. И подняться на эту возвышенность предстояло преодолев дюжину препятствий, начиная от колючих кустов до сухих комьев земли, что норовили то тут, то там обвалиться, засыпав позади стоящего, и поставив под риск сам подъем. Они поднимались, страхуя себя колючими ветками терновника, за который приходилось цепляться, дабы не свалиться и не покатиться вниз. Пусть склон и не был слишком крут, но все равно сил приходилось прилагать немерено. Быть может велосипедистам это было перенести легче, чем тем, кто привык раскатывать по ночному городу на тачке. Во всяком случае, девочки, спустя час, смогли подняться на возвышенность, изрядно исцарапав руки о колючки кустов. К слову, на кустах росли маленькие красные ягоды, но мы все прекрасно понимает, что ни одна из девушек ягодку бы такую попробовать не решилась, уж если им даже красные оливки были подозрительны.
А забравшись на возвышенность, они с гордостью обернулись и посмотрели на проделанный ими путь. Да, тут было чем гордиться. К этому времени небо из орхидеевого перетекло в сливовый и затем перешло в индиго, самое время чтобы выбраться из темного леса.
Только кто выбирался, а кто в него еще больше стремился. Так было с мальчишками, кинувшимися наутек в свою уютную башню. Они бежали по уже знакомой тропе, но могли заметить, как изменился лес: он цвел. Он благоухал ароматами всех оттенков. То тут, то там распускались удивительные цветы. Но Башня.. Истлевшая временем, осыпавшаяся камнями, она представляла из себя жалкое зрелище, чтобы создать иллюзию защиты. Стена у входа была разрушена: заходите смело и без приглашения. Но все бы ничего, вроде ведь и ночь прошлую пережили хорошо. Эта старая, заросшая плющом круглая башня, похоже знала, что такое ночь. Серый камень, когда-то искусно обтесанный под кирпичи, весь истрескался и осыпался по краям, а в трещинах пророс мох. Во дворе, слева от башни, Вениамину предстанут пять заросших могил с воткнутыми в них ржавыми мечами и шлемами, лежащими на земле. Справа от башни его встретит что-то напоминающее огород, на котором уже давным давно ничего не росло. Также там он приметит незнакомое дерево, напоминающее дичку. Все это Веня увидит без проблем, ведь пока был еще закат, только небо не станет долго с ними церемониться, ночь резво начнет вступать в свои владения, не обращая внимания ни на страх, ни на невинность путников. Но все бы ничего, прибежали в баню, и слава богам. Вот только на подходе к башне, навстречу парням из проема покажется знакомый Георгию дед...
Это был старик метрового роста. Он был так морщинист, что лица уже было не разглядеть, но держался он ровно, будто и не стар был. Не скрючило его как стариков со временем, но тряслись у него руки, не ходил он, опираясь на клюку. Нет, это был вполне себе здоровый старик, если такое вообще может быть. И он был молчалив. Как рыба молчал и смотрел внимательными глазами. Никаких действий не предпринимал, просто смотрел на парней. Одет он был по-прежнему в вековое рванье. Уже и не понять, из чего сшиты были его штаны и рубаха. Выражение лица и глаз у него было какое-то позитивно отрешенное. Периодически он пожевывал губами, как делают беззубые люди и продолжал наблюдать за парнями, опасливо косясь на кочергу. Когда парни решили приблизиться, дед не пошевелил и пальцем. Стоял в проеме и плотоядно смотрел на своих гостей.
А Марат, до этого времени не терявший надежду найти цивилизацию, был вынужден ее потерять. Ни мобильной связи, ни вай-фая, ни гребаной деревни на сотни миль вокруг. Красота, дикая красота окружала его, заставляя содрогаться о потере всего того комфорта, к которому он уже так привык. И все же тут стоял замок. Одинокий клык, непонятно как умостившийся на острой скале. Не было подле него ни угодий, ни поместий, ни каких-либо строений или посадок. Не было даже толкового входа! Чтобы подобраться к двери, нужно было не побояться пройтись по отвесной скале и все же обнаружить сей вход прямо над пропастью. Более того, чтобы подойти двери, нужно было еще на метр подтянуться, за что-то уцепиться ногой и вскарабкаться на узкий порог, а там уже разбираться с дверью: открыта ли, заперта ли: отсюда было не разобрать.
В окнах замка не горело света, это видел и Марат, это могли наблюдать и девушки, спешащие к этому самому замку вслед за Маратом. Они не могли видеть шефа, ибо он шел с другой стороны и прошел к нему гораздо раньше их. Все-таки ему не пришлось карабкаться вверх, он шел легко и беззаботно, наблюдая за тем, как тихо опускается ночь на этот странный незнакомый мир. И когда девочки выбрались на возвышенность и направились к замку, где-то недалеко послышалось пение какого-то самодельного музыкального инструмента, по типу флейты, но куда мягче и нежнее. Источник звука было не угадать, даже расстояние на котором он находился от слушателей. Но вот что интересно, чем ближе подходили они к замку, тем тише становился звук. Но тише становился не от расстояния, а будто хотел таинственный музыкант сказать девушкам, что ходить туда не стоит. Тем временем, вокруг стало совсем темно, и на горизонте показалось знакомое синее сияние.