Работа шла довольно успешно. Дерево было сухим и прогнить не успело - впрочем, далеко не такими крепкими они были, как когда-то. Огниво (или как там его?) тоже оказалось вполне пригодным - и костер вскоре занялся. Радостно потрескивали дрова, выплевывая озорные искорки. Желудок, взбудораженный нервными событиями, молчал и о голоде сигнализировать не спешил совершенно, а вот необходимость отлить никуда не девалась.
А потому Скуратов не особо мудрствуя, решил отойти в лесок. Все-таки, не бомж он, чтобы мочиться там же, где спит.
И сколь велико было его удивление, когда, выйдя из-за стен своего убежища, Гера обнаружил Марата, который сжимал в руке какую-то железяку.
Георгий, как об этом говорят в Одессе, "бросил брови на лоб", протянув неуверенно:
- Ше-е-еф?
К его ужасному стыду, это было единственное, что смог придумать выдающийся мозг потомственного аристократа.