Она удалялась быстро, насколько могло позволить тучное тело удаляться на пределах возможности. Она не пыталась сберечь силы, они ей больше не потребуются. Там, куда она попадет, там, куда она стремилась, больше не будет бега. Там не будет ничего. Именно этого ей и хотелось: ничего. Раздался омерзительный визг тормозов, грохот тела о капот машины, звук разбитого стекла, а потом наступила жуткая смертельная тишина. Люди выбегали из автомобилей и принимались набирать скорую, они с опаской обступали окровавленное тело, кто-то склонился проверить пульс.
Но Гера уже ничего этого не видел. Легкие сдавило так, будто воздух из них в одночась выкачали. Безобразная боль скрючила молодого человека, заставила закашляться и упасть на твердый асфальт. Ирония: они оба лежали на одной и той же улице, палач и жертва. Он мог видеть обступающих ее людей, сам при этом оказавшись в полном одиночестве. Ей уже не нужно было ничье внимание, а вот ему оно было необходимо. Только никого не было. И тьма постепенно накрывала его с головой.
ИНой забирал палача.
А Александра кинулась на помощь Василию, невзирая на его положение, статус, внешность. Невзирая на предвзятое к нему отношение той же самой Юлечки и отрешенность Веры Васильны. Она бросилась на помощь Человеку, не бомжу. Она спешила помочь, не поглазеть, не стать свидетелем чего-то необычного. Она вызвала скорую, намеренно умолчав о личности Василия, она отвесила подзатыльники беловолосой дуре, что во всей красе показала свое отношение к людям. Она попыталась привести Веру Васильну в чувство, объявив ее дурой. А на женщину, к слову, это подействовало. Она как-то оживилась и зачем-то кинулась к себе в кабинет, в то время как Саша кинулась на улицу.
Что ж, Саша искренне бросилась встречать скорую, только до улицы добраться ей так и не удалось. Темнота слепого коридора - тонкой кишки оказалась непривычно густой и душной. Резко потеряв ориентацию, Саша инстинктивно сделала попытку схватиться за стену и с удивлением обнаружила, что той не оказалось, а она уже падает ничком на бетонный пол, который оказывается.. прелой листвой.
Балончик в морду старухе было отчаянной идеей. Впрочем, тут любое действие по отношению к ней было делом отчаянным. Ах, если бы Ангелина знала, кого привела она за собой, ах, если бы кто-нибудь ей об этом сообщил! Но весь ее привычный разумный мир молчал. Молчал и, кажется, не замечал у себя необычных постояльцев. Постояльцев, которые, пользуясь своей силой, отрезают пути к отступлению, игнорируют преграды физического мира и действуют совершенно нечестно в рамках чужого им мира. Иные должны подчиняться законам физического мира. Должны! А еще они не имеют права вообще в этот мир проникать. Мир, лишенный чудес. Мир, в котором никто не видел драконов или пегасов, мир, в котором магия заточена в книгах и забыта поколениями. Но все это лирика. Старуха была здесь, она просочилась в мир и вела себя совершенно невоспитанно. Она обрела здесь для себя видимость человека, но таковым по сути своей не являлась. Инородное создание.
И нет, баллончик ей не помешал. Тела как такового у нее не было. Была лишь видимость его, иллюзия. Страшнее было то, что эта иллюзия под собой скрывала. Уродливая сущность, выползшая со дна лесного болота сейчас глядела на Гелю старушечьими злобными глазами и уже видела, как схватит мерзкую девчонку в свои смертельные объятия. Но куда ей спешить? Она и не спешила. Она двинулась в квартиру, расставив руки в стороны, чтоб обнять милую.
- Ты не убежишь, - ухмыляясь, произнесла она, - От меня никуда не деться.