Пусто и странно выглядела сигнальная площадка без вечных караульных. Дитрих вспоминал, сколько часов сам провёл, глядя на горизонт, где в мареве испарений сливалась граница неба и моря. Возле фонаря всегда кто-то был! Словно столп мироздания, основа порядка. И всё же здесь, один на один с ветром и небом, всего на мгновение, солдат Хайнц захотел перестать быть отдельной, уставшей, замёрзшей и напуганной личностью. Небо и вода звали его к себе, и как было бы здорово стать их частью, не противопоставляя себя природе, а являясь естественным её продолжением. Лиловая луна ласково подмигнула ему, а воображение воскресило в памяти сияющие небеса Похъялы. Но Дитрих лишь сжал норовящие запрыгать от холода зубы и поставил фонарь у стены, чтобы освободить руки.
Они ему были нужны, потому что лучше головы помнили затверженный порядок действий. Вытащить из короба картуз с порохом и спешно затолкать его в ствол, пока снег не успел набиться. Прибойником подбить поплотее пыж и, вместо ядра, ракету. Осложнял дело снег. Дитрих боялся, что порох отсыреет, а потому действовать старался быстро и аккуратно. Над запальным отверстием, через которое полагалось протыкать особым штырьком — протравником — картуз, он вовсе едва не змеёй обвился, чтобы только не намок тонкий порох, который следовало насыпать из специального рожка и поджигать фитилём. Сквозь вой ветра донёсся выстрел, и Дитрих вспомнил, что он не один.