Когда ялик на одних веслах подошел к телу, Людвиг с заправской ловкостью стянул перчатки запустил голые руки в ледяную воду. Ладони схватили безвольно качающегося на волнах человека за пояс и с силой рванули вверх. Ялик накренился, не желая принимать неприятного пассажира, и тело потянуло майора ко дня, увлекая в бездонную пучину. Второй рывок командира не оставил утопленнику ни единого шанса. Хоть руки уже и сковала ледяная пелена, прожигающая огрубевшую кожу до костей, но поставленными, отточенными до мелочей движениями Людвиг выволок солдата на борт лодки, где нового пассажира и подхватили Хайнц и Бахман. А спустя несколько секунд изуродованное тело оказалось между солдатских сапог.
Фон Вартенбург безразлично уставился на изуродованное тело. Так смотрят в устав новобранцы на третьей, которые еще не привыкли к суровой действительности гарнизонного быта, но чьи мечты о подвигах уже потерпели самое настоящее фиаско. Голова утопленника свободно болталась на позвоночном столбе, потому что кроме него и лоскутов кожи на затылке ничего не держало её между плеч.
— Полагаю, мне не надо констатировать смерть?
— Разумеется нет. — ответил Людвиг. — Крамм, осмотрите тело. Я хочу знать, чем нанесены эти страшные раны.
Майор извлек под лиловый лунный свет деревянную обшарпанную трубку и привычным движением постучал ей по борту. Несколько мелко изрезанных листьев табака беззвучно высыпались в воду, погружаясь в черную воде и растворяясь в вечности. За ней в тусклом свете явилась коричневая коробка с надписями на непонятном языке. Но все встало на свои места, когда Людвиг извлек из нее несколько щепот душистого табака и методично, повторяющимися движениями забил его в трубку и начал покусывать кончик курительного агрегата.
— Какого ваше мнение, герр Крамм? Проверьте карманы. Быть может мы найдем в них документы или распоряжения.
Наконец маойр извлек таки огниво. Звонкий удар кремня, сопровождаемый щелчком, высек несколько искр. Они упали на сморщенные от сухости листья высушенного табака. Тоненькая струйка дыма начала подниматься из курительной чашки, на дне которой зарделись еще крошечные красные огоньки. Жить им оставалось недолго. Спустя несколько минут красные угольки разделят судьбу товарищей, только что отправленных в безмерную пучину, но... Их судьба была все же лучше судьбы покойника. Людвиг легонько пнул нового пассажира носком сапога. "Как же тебя занесло сюда, солдат?" — всплыл в голове такой очевидный и такой таинственный вопрос.
Людвиг лучше всего на свете умел считать. Он без устали мог считать перед строем часами: Eins! Zwei! Eins! Zwei! Eins! Zwei! Eins! Zwei! Вот и сейчас офицер с легкостью сосчитал Eins und Zwei и даже сложил. Eins - вызов лодки, внезапный, неожиданный и... как казалось Людвигу, беспричинный; und Zwei - погибший солдат вблизи четвертой. Убитый жестоко, с изрядной долей цинизма. Смерть пришла к нему не мгновенно. Это не та смерть, которую несет благородная пуля, нет. Это было нечто хуже. Много хуже.
— Зарядить ружья, курки не взводить. — скомандовал майор и принялся заряжать пистолеты.