— Да он мёртвый давно, — хрипло подал голос Крамм, подняв руль над водой. — Никуда от нас не денется, и так достанем
Судя по лицам Шнайдера и Кройце, с благодарностью укутавшегося сухим вторым шарфом, оба гренадёра восприняли приказ тащить тело в лодку как нечто очень правильное — не туша, всё ж таки, чтобы бросать болтаться по волнам, а некогда живой человек. Товарищ, можно сказать, и боевой брат. Хотя никто так и не высказал предположение, откуда товарищ и боевой брат взялся за триста метров от четвёртой батареи. Один доктор не выразил удивления — мёртвый и мёртвый, что тут лежит, что там...
Терзаемая непогодой, лодка мало-помалу продвигалась в сторону тела, которое то исчезало под гребнем очередной волны, то вновь возникало на поверхности, сверкая металлическими частями мушкета. Полы длинной зимней шинели волочились в морской воде как спутанные водоросли, сплётшиеся между собой в омерзительный хвост. Наконец, когда борт ялика почти поравнялся с ужасной находкой, шлёпанье вёсел прекратилось — остался только гул моря, не желающего отдавать добычу. Косые стрелы снежного ливня царапали воду, пронзая её тысячей крошечных шрамов, чтобы тут же слиться с принимающей их чернотой. И обжигающий холод, который исходил от ноябрьской воды, заставил даже Людвига дёрнуться — но секунд-майор отважно погрузил кисть в воду и схватил мертвеца за пояс.
Ялик накренился, не желая принимать неприятного пассажира. Штабс-капитану пришлось сдвинуться к противоположному концу кормы, чтобы восстановить баланс — и со второй попытки, напрягая уже давно не молодые руки, Людвиг вздёрнул тяжеленный труп до борта. Бахман и Хайнц тут же подхватили насквозь мокрую ношу за плечи, затаскивая в пространство между скамьями. Среди солдатских сапог распростёрся, без всяких сомнений, солдат федеральной армии — в меру молодой, в меру тощий, с мелкой рябой дробью, перехлестнувшей щёки. Он равнодушно устремил взгляд закатившихся глаз к лиловой луне, а на его горле, аккуратно нарисованная в самом буквальном смысле от уха до уха, багровела чудовищная рана. Голова утопленника свободно болталась на позвоночном столбе, потому что кроме него и лоскутов кожи на затылке ничего не держало её между плеч.
Шнайдер как-то непонятно булькнул и отдёрнулся: он только хотел уложить мертвеца на канатную бухту и проверить его пульс.
— Рука... — пробормотал то ли Дитрих, то ли Кройце, — на руку посмотрите...
Из размокшего левого рукава шинели выглядывал потрёпанный мундирный манжет. И этим рука оканчивалась — осколки лучевой кости неровно торчали на месте запястья, окружённые шматами сухожилий и мелких хрящей. Силуэт Крамма поднялся над головами солдат, закрыв треуголкой добрую половину луны. Врач смотрел вниз долю секунды:
— Полагаю, мне не надо констатировать смерть?