Вторым после Мартина к клетке повязанного волколака пришел Шуко, рано поутру. И был он в гневе весьма, а еще с рожей опухшей, особенно на щеке, где красовались заработанные в бою царапины.
- Ах ты, падла волосатая! - С ходу хотенов воевода вдарил ногой по решетке. Еще добавил, разнеся звон по всей округе. - Ну ты нам, сука, подкинул неприятностей! Не видать тебе петли - на дыбе сдохнешь!
Исподлобья на Мартина глянул, обернувшись:
- Что, тоже не спалось? Подцепили мы это говно, что я тебе скажу, да. Хотен придет - скажем сразу. За себя скажу и за тебя, иначе так же, как этот, кончим.
Не то, что Шуко сильно честным человеком был, да и ночевать по полным лунам в клетке ему не особо хотелось. Вот только как они этого здоровяка толпой уложили, так точно так же и его, Шуко, уложат. А потом, стало быть, и вздернут, коли в волчьем облике на кого руку поднимет. А если сразу сказать, так, может, умные ребята вроде Эландора да того же Волкогона что-то изобретут, да выручат.
- Ждем, ебанамат. А ты, паскуда, - Опять клетку пнул. - Ууу! Не могу... Сиди тут!