ссылкаКолодец ответил тишиной. В голове сразу промелькнуло несколько вариантов на один неприятный лад – галлюцинация, послышалось, перепутал, проделки призраков, фантомные звуки, вой ветра в колодце (хотя какой там–то сквозняк?!).
Абсолютная темнота вглядывалась в Артура мучительно долго, с пристрастием – ничего, ровным счетом, невозможно было рассмотреть там внизу, даже отблеска воды, хотя последняя там абсолютно точно была, судя по тихому плеску, доносящемуся с глубин.
По спине же отчетливо тянуло холодком, как будто кто–то стоял и насмешливо глядел Артуру в спину, выжидая, как он повернется и закричит. Парящий над землей призрак – скелет в истлевшей одежде, окутанный белесой дымкой или вполне себе нормальный человек, обернувшийся вдруг зловещим ухмыляющимся мертвецом, чем вызвал бы как минимум седину на всю голову.
Если повернется:
Никого там нет, ну ты чего?!
– Артур? – тем временем послышалось из глубин. Воистину, сигнал тут был не очень и шел довольно долго, как будто связь на территории особняка сохранялась прежняя, века эдак девятнадцатого, когда телефон был у пятерых в городе.
– Артур, сын садовника? Он вроде был помладше… Здравствуй, Артур! Я не могу выбраться…
Голос принадлежал девушке. Об этом судить можно было совершенно точно. Исчезли уже хаотично–звонкие нотки ребячьего голоска, а женственно–музыкальные, твердые, не говоря уж о грубых, старушечьих, еще не появились.
Это определенно была девушка, вежливая и должно быть, милая и спокойная, судя по отсутствию истерики, которая в принципе могла уже и случиться. Если долго сидеть в колодце, можно и с ума спрыгнуть, не говоря уж о слезах.