ссылкаУтро хмуро пялилось в окно, словно вызывая очнувшегося от пустого сна мужчину на поединок, испытание жизнью.
Начиналось оно привычно, с обычных своих каждодневных забот, непрекращающихся вопросов, требующих немедленного решения, с визита к матери и трехминутного разговора о погоде.
Утро передало эстафету полуденным занятиям, предсказуемым и потому движущимся по инерции, подражая тусклому необщительному солнцу, что плыло по небу изредка появляясь среди бледно-серых облаков. Похоже, грозы сегодня не предвидится...
Что-то сломалось в сознании немногим позже. Одним щелчком, болезненным и кратким, меньше секунды. А потом затихло и продолжилось, только в груди так и осталось неуютное ощущение, будто какой-то важный момент уже не вернуть, будто перестали тикать большие каминные часы, звук которых оттенял всю суть существования.
Жизнь шла, отмеряя тихими шагами драгоценные минуты спокойствия, ровно до нарисованной бурым черты, когда в кармане затрещал оставленный на вибрации мобильный.
Сквозь пелену шумевшей в висках крови и меркнущего сознания доносились до слуха Меткалфа детали случившегося. Разговаривала с ним его собственная мать, но никогда еще ему не приходилось в таком нежелании, в такой бессильной ярости слушать родной голос.
Около сорока минут назад цепочка из тринадцати выстрелов окрасила стены столовой в школе, где учились дочери Тони, в невинно-алый, в плачевно-бурый и жутко-красный, унеся жизни двенадцати детей и учительницы. "Это какая-то ошибка" всё повторяла мать, никак не смиряясь с услышанным, произнесенным из собственных уст. "Они обе были там, Тони. Они обе...".
Запиликал тревожной мелодией телевизор над стойкой, те же слова, родные улыбчивые серые фото-лица в составе тринадцати, траурная ленточка, дрожащий голос холеного диктора.
Заплясал под стойкой телефон, настойчиво, даже сердито приглашая ответить, подоспел старший бармен, выслушал с вытянувшимся лицом, передал трубку, откуда тотчас полился вежливый, чеканящий слова и старательно избегающий подробностей голос офицера Смитсон, приглашающий прийти для освидетельствования....слово-то какое, терминология, мать ее... опознания тел.
Все эти пиликанья, рыдания, вибрации сливались в один непрекращающийся кошмарный звук - белый шум искалеченной души. Гулкий размеренный стук прекратил его на мгновения - со второго этажа прыгала, считая ступени, тяжелая старинная монета. Путь ее окончился возле ног Меткалфа. И снова заполнил пространство щемящий сердце безжалостный белый шум.