Близнецы засуетились и в следующие несколько минут от них слышалось лишь усердное сопение. Ни дать ни взять радушные хозяева, желающие угодить клиенту.
Появилась чашка свежезаваренного кофе, брезгливо убрана прежняя, уже превратившаяся на вкус в холодные помои, торжественно водружён на заляпанный стол маленький подносик с лимонно–желтым пирожным и белой от пудры булочкой. Впрочем, всё тут же недовольно было убрано – стол, смущаясь своей наготы, решил укрыться рыжего цвета скатертью.
– Экскурсия только до следующего магазина.
– Это три шага больших и пять маленьких.
– Или четыре больших и два маленьких
– Или почти пять больших
– В цветочном есть она
– Ну та…
Они вдруг зарделись, мечтательно поглядывая под ноги.
– Продавальщица цветов
– Цветовец!
– Чего выдумал, ты! Так ее не называй, ну! – и тот, что нахваливал пирожные, ткнул кулак едва не в нос брату. Тот, обидевшись, хмыкнул, но спор не продолжил.
– Она…эта…она… – он долго подбирал слова, все больше краснея. – Она раз в неделю приносит в чудаковатый домишко свои растения…
– Цветы же! – брат посмотрел на него, как на идиота.
– Цветы – не растения? Не растения? Уууу! – кулаки самопроизвольно сжались. Второй не отставал и вскоре они вновь сверкали взглядами, предвещающими побоище.
Однако следующий вопрос отвлек их основательно и бесповоротно.
– Не город! Как же вы так опростоволосились?!
– Королевство! Совсем зачухались? Кофе вам не помогает, нужен Шварценбуль!
– Мы сами его терзали. Из ягод. Головокружительный эффект!
И они заговорщически захихикали.
– О…Но ОНА не любит, когда шатишься и кружавишься…
– Да, очень не одобряет, эх…
– Пойдемте что ль?… – не дождавшись, когда Ню примется за булку, создатель пирожных уже тянул ее за рукав – ладошки, теплые и мягкие, оказались довольно крепкими, близнец буквально вытащил ее из–за стола в своем неистовом желании показать ей ТУ САМУЮ.
Второй не растерялся и тотчас, завернув булочку в салфетку, поспешил за ними.
Громко отсчитывая шаги, они направились куда–то налево, спустя пять метров остановились у витрины с вывеской в виде цветка.
– Она там, – прильнув на секунду к окну, елейно произнесли они, но стоило колокольчику над дверью звякнуть, их и след простыл, даже не попрощались.
Дверь открылась сама по себе и, лишь опустив глаза вниз, Ню увидела как на пороге ее встречает флегматичный рыжий кот. Он лукаво смотрел на нее, чуть щурясь и не мигая, затем попросту вернулся обратно, так и не ступив за порог и оставив открытой дверь.
Внутри чувствовался аромат цветов – самых разных, удушающе пряных, приторно–сладких, едва уловимых и нежных, терпких и похожих на карамель, цитрусовых и свежих, арбузных.
Больше всего здесь было роз. Розы всех самых немыслимых оттенков, розы привычно–простые, розы огромные и крошечные, словно клевер, розы шелковые, бархатные и атласные. Розы стояли обособленно от остальных цветов, словно подчеркивая, что они здесь отдельная каста, шипастая и безумно идеальная.
Ню могло показаться, что она заблудилась – лабиринт из соцветий никак не желал заканчиваться, но спустя несколько минут блуждания в магазинчике аромат неуловимо изменился, с каждым мгновением усиливаясь, пока из розовых кустов не появился главный цветок – великолепный и юный. Ню начала понимать, почему так краснели близнецы, упоминая о продавце. Белокожая блондинка с нежно–розовой кожей щек и глубокой синевой глаз, наивно, по–детски рассматривающих Ню. Одета она была в цветастое платье до пят– количество бутонов на нем во много раз превышало численность ароматных жителей магазина. Она с легкостью могла затеряться среди своего товара и наблюдать за посетителями, никем не замечаемая, сколь угодно долго.
– Оо! – она, казалось, была безмерно изумлена, потому и рассматривала НЮ с головы до ног, как какого–то диковинного представителя флоры, словно проверяя, настоящая ли та или мерещится ей.
– Я – Рози. Рози Уайт. А ты кто?
Кота нигде не было.