Сквозь желтые листья кленов задорно подмигивало солнце. Его лучи еще грели, но не согревали. Таким образом осень отдавала дань вежливости лету, безвременно ушедшему полмесяца назад.
В парке прямо посреди понедельника было непривычно тихо – школьники еще учились, молодые мамы ушли обедать и укладывать своих бесценных чад спать, служащие из офисного улья, гордо именуемого Деловым Центром, с обеда наоборот вернулись и спокойно, стараясь не тревожить сон коллег, досиживали рабочий день.
Ради такого безветренного обманчивого осеннего тепла, кленовых листьев, безмятежно парящих в воздухе и убаюкивающего шуршания их ранее упавших собратьев стоило сбежать сюда, в расположенную рядом с конторой аллею и по совместительству парк, детскую площадку, местный променад и дорожку для велосипедистов.
Наверняка, Эйслин и в голову бы не пришла такая авантюра, если бы не Рон. Затейник Рон сегодня прогулял, чего за ним ранее не наблюдалось. Более того, он загадочным образом сумел оставить на ее столе записку, хотя девушка прекрасно помнила – контору вчера закрывала она и утром, как обычно, явилась самая первая.
В записке ей было назначено прийти ровно в два часа дня и устроиться под сенью красного клена (был в аллее такой диссидент), после чего терпеливо ждать. Зная Рона,Эйслин не могла не выполнить указаний – в первую очередь он радел за их общее дело и ни за что не сдернул бы ее с места по пустякам.
Сегодня к обычному уютному аромату медленно сохнущих листьев прибавился еще один, едва уловимый, домашний, напоминающий о ферме, саде, чем–то вкусном и сладком. Когда он приблизился, Эйслин осенило – всепроникающий наполняющий рот слюной запах мог принадлежать только свежесорванным яблокам сорта «Долго» – такие росли у ее матери в мини–садике в Кардиффе. Поразительно, что она так долго распознавала их аромат.
Источала его, как оказалось, корзина, полная бордовых плодов.Чудилось, вот–вот да скатится один прямо ей под ноги, но этого все не случалось и в груди рождалось щекочущее желание, настойчивое предчувствие, что никак не могло сбыться, а должно, непременно должно было! Рон все не появлялся и нетерпение примешивалось к этому назойливому капризу – хоть бы одно, всего одно кисло–сладкое яблочко покинуло массивную корзину.
– Скушай, доченька, – женщина в образе городской сумасшедшей, тащившая, согнувшись, свой ароматный груз, сняла с самой верхушки яблоко, крупное и сплошь бордовое, без зеленых проплешин, и протянула его Эйслин, точно угадала ее мысли.
Поступок этот отозвался в голове болью. Совпадение, не иначе. Череп, казалось, треснул, и в подтверждение этого по лицу потекло что–то теплое, даже горячее. Тетка запылала разноцветными пятнами и потекла, как смазанная дождем краска с оставленного забывчивым художником мольберта…
***
Под мирно поющим свою осеннюю песенку кленом было приятно дремать. Если бы земля была хотя бы вполовину столь же теплой, как целующее ее лицо солнце, нежиться под пылающим медными листьями деревом можно было бы бесконечно.
Эйслин с трудом села и оперлась о ствол. Голова принялась жалобно гудеть, рассказывая о своей боли, но всё это было ничто по сравнению с замешательством, которое испытала девушка, хорошенько оглядевшись по сторонам. Она была в лесу, не иначе. По крайней мере, в сильно заросшем, давно заброшенном парке. И только медно–красный клен был ее единственным знакомым в этом безлюдном месте.
Ноздри уловили слабый аромат яблок, а глаза мгновенно нашли одно, лежащее в траве всего в метре от нее, надкушенное и потерявшее свою восковую бордовую привлекательность.
Яблоко держало своим весом газетную вырезку, заботливо подоткнутую под него – кто–то явно хотел, чтобы Эйслин узнала о том, что значилось в ней.
Половину формата А6 занимало ее фото, довольно удачное, надо сказать. Черная ленточка в нижнем левом углу его явно портила, но интригу создавала невероятную.
Информация справа от фотографии гласила: «Вчера, 15 сентября 2015 года, в два часа дня в городском парке была зверски убита адвокат Эйслин Маргарет Доэрти, 1987 года рождения, проживающая в Лондоне. По данному факту заведено уголовное дело. В интересах следствия подробности не разглашаются. Родственники и друзья погибшей скорбят и принимают соболезнования.»
Но вот ведь она, Эйслин Доэрти, живая, прислонившись к дереву, сидит...