— В Сирии? Ох, нет, не люблю я эти новости, только настроение портят. Я смотрела этот, как его... «Квантовый скачок»! Они снова показывают старые сериалы, представляешь? Я уже и забыла его...
Кристин проводила маму до кровати и оставила спать, а сама вернулась в комнату к Джону. Он сидел за столом, отодвинув ноут Кристин в сторону, и уткнувшись в свой ноут, где активно скроллил страницы в Фейсбуке. На ноуте Кристин тоже был открыт Фейсбук, переписка с Аланом. Увидев, что Кристин вернулась, Джон сказал ей, не поворачиваясь:
— Я хотел почитать вашу переписку, чтобы найти какие-нибудь странности, но решил дождаться тебя. Всё-таки, это личное, сама понимаешь.
Последнее сообщение в переписке было от Кристин, оно было отправлено сегодня, в 3:45 ночи. То есть минуту назад. Оно было кратким «Привет, ты где сейчас?»
— А, это я. Написал ему, чтобы он ответил, — смущённо прокомментировал «странность» Джон.
Первое, что сделала Кристин — это щёлкнула по аватарке, чтобы посмотреть на фотку этого Алана. И застыла в ужасе. С фотографии на неё смотрел тот самый парень, которого она видела висящим вниз головой на колесе обозрения. Было сложно поверить, что это улыбающееся лицо сейчас было залито кровью, где-то там, в заброшенном парке аттракционов. Возможно, полиция прямо сейчас снимает его с колеса. Либо ждёт криминалистов, которые как следует всё задокументируют, сфотографируют и снимут отпечатки пальцев. Это был Алан. Он был мёртв. Он остался там, а здесь, в тепле домашнего очага к Кристин вернулись последние остатки памяти.
Теперь понятно было, откуда взялась амнезия. Кристин встречалась с Аланом уже полгода, и была от него без ума. Это невероятное чувство, когда встречаешь кого-то настолько классного, что не верится в реальность таких людей. Кажется, что в нём нет изъяна, только достоинства и забавные особенности. Когда Кристин влюбилась в него, это было похоже на падение в пропасть: сначала страшно до ужаса, но потом от его ответных чувств вырастают крылья, а его улыбки становятся порывами ветра, поднимающими тебя в самую высь. Алан был классный. Алан был крутой. У него были внешность, ум, чувство юмора, здоровые амбиции и первые успехи в виде личной автомастерской. И он любил Кристин, и это было видно во всём, что он для неё делал и как о ней заботился. Они хотели съехаться и жить вместе этой осенью, чтобы больше не расставаться, потому что даже одна ночь без него была мучением.
А теперь он мёртв. И Кристин знала, как он умер. Они гуляли вдоль берега Пончартрейн, когда на них напала пара каких-то сумасшедших маньяков, типа Бонни и Клайда, только с жуткими садистскими наклонностями. Парень не называл своё имя, но его подругу-азиатку звали Мидори. Они начали играть с Аланом и Кристин, как дети с найденными куклами: смеясь, придумывая глупые сцены и совершенно не жалея поломать свои только что обретённые игрушки. И у них это легко получалось. Потому что они точно не были людьми. Мидори могла становиться невидимой, и умела угадывать твои мысли ещё до того, как они появятся в твоей голове. Её напарник умел гипнотизировать взглядом и был чудовищно сильён, что Алан не смог нанести ему ни единой царапины.
Кристин вспомнила, что у Мидори была колода карт размером в два раза больше стандартных игральных. На них были разные рисунки, и она заставила Алана вытащить карту наугад. Алан вытащил колесо, и эти монстры потащили их на колесо обозрения в заброшенный парк неподалёку. На протяжении всей дороги Мидори то и дело ударялась в абстрактные философствования, тогда как силач буквально сочился сарказмом. Они затащили Кристин и Алана на самый верх колеса с дьявольской лёгкостью, и там наверху они устроили им казнь под маской испытания.
— Вы так часто признавались в любви друг другу. А что вы готовы отдать, чтобы спасти другого? — спросила Мидори.
Сбежать было невозможно. Промолчать было невозможно, они убили бы обоих. Эта игра, жуткий аукцион, началась сразу с больших ставок: дом, бизнес, руку, но Мидори этого мало. Игра продолжалась, пока один из них не назвал страшный, но, казалось, уже неизбежный ответ:
— Жизнь, — сказал Алан.
Мидори улыбнулась.
— Ты ведь этого ответа ждала с самого начала? — спросил Алан, глядя ей прямо в глаза.
— Вовсе нет. Этот ответ значит, что ты не любишь её. Как она должна жить, потеряв тебя и зная, что её жизнь оплачена твоей кровью? Это будет пытка, тянущаяся годы. Разве такого желают любимым? Ты солгал, что любишь её, и за это я сделаю так, что ты больше никому не скажешь этих слов.
Её друг схватил Алана, а Мидори раскрыла ему рот и в миг отрезала его язык. Затем она повернулась к Кристин и с телевизионной улыбкой объявила:
— Ты выиграла! Алан будет жить! А ты нет.
И оба маньяка набросились на неё и стали рвать зубами. Их зубы оказались острее бритвы, Кристин объял животный ужас, но она не могла вырваться, как ни пыталась. В конце концов, она потеряла сознание, то ли от болевого шока, то ли от всей потерянной крови.
Когда она очнулась, её тело было отравлено жуткой болью, и источник этой боли был в области солнечного сплетения. Там как будто открылась чёрная дыра, пытавшаяся засосать в себя всё остальное тело и весь мир вокруг. Кристин не сразу поняла, что это был голод. На полу рядом с ней сидел Алан закрывая рукой рот, полный крови. Он был бледен, и смотрел на Кристин испуганными глазами, но ничего не мог сказать. Его и до этого жестоко избивал тот мужик, а теперь в нём совсем не осталось сил. И Кристин, глядя на всю эту ароматную кровь вокруг сейчас думала только об одном: о том что Алан лёгкая добыча. Ни тени прошлой любви в тот момент не было в её душе. Только голод. Голод, и инстинктивное понимание, что только кровь сможет его утолить.
Это она убила Алана. Выпила его. И сбросила вниз. А потом, неспособная признать содеянное, впала в спасительное беспамятство, которое помогало ей оставаться тем, кем она была, и не признавать то, чем она стала. Монстром. Чудовищем.