Свет, словно бы движимый теми же порывами накопившись вокруг меча девушки тяжелой каплей, сорвался с его острия и потоком ударил в грудь сложившего оружие Падшего Ангела. Не похоже было, чтобы тот свет был способен повредить его плотным костям и мышцам, но он к этому и не смремился. Боль пронизала все естество Стернома.
Харди успел привыкнуть к боли, относясь к ней не более чем к досадной помехе, а то и вовсе как к старому назойливому товарищу, но эта боль отличалась, так же как отличается боль вызванная отбитым о край тумочки пальцем, от боли причиной которой послужила смерть любимого человека. Свет сорвавшийся клинка Мишель, словно бы обжигал его душу, минуя нервные окончания.
Хотелось убежать от этого болезненного света, скрыться, изчезнуть. Шипел и вертелся как уж на сковородке некогда уютно устроившийся в его душе «незваный гость», но Стерном лишь шел навстречу свету, не пытаясь от него защититься. Шаг, еще один, третий. Идти не отклоняясь от света было тяжело, гораздо тяжелее, чем он ожидал, приняв решение не отступать, но и не калечить противницу.
Кажется, демон что-то кричал ему, пытался в чем-то убедить, но сквозь шум колоколов в ушах его практически не было слышно. В какой то момент, ему показалось, что он выгорел до тла, а его тело – лишь пустая оболочка, что вот-вот разлетится пеплом по ветру. Свет, заставивший добела раскалиться его красную маску померк, и на Харди обрушилась милосердная тьма.
* * *
Стерному снилось, что он то ли летит, то ли падает сквозь бесконечный тоннель, не зная, чем встретит его в конце тусклый отблеск света. Будет ли это отблеск огней преисподней.. или просто поезд? Отражаясь от стен тоннеля до него доносился голос Мишель, хотя он и был уверен, что не слышал, чтобы она такое говорила:
- В этом мире нет места ни для Бесов ни для Ангелов. Это и есть Божья Воля. Люди сами должны решать свою судьбу, не перекладывая груз ответственности за свои решения на плечи Бога и Дьявола. Как иначе они повзрослеют?
Свет в конце тоннеля рывком приблизился, оказавшись на редкость мокрым и вонючим. Стерном открыл глаза и обнаружил бездомного пса, вылизывающего его испачканное в крови лицо. Красная маска, некогда намертво прикипевшая к оному валялась расколотой под лавочкой, на которой лежал бывший коп. Харди не чувствовал ни привычной боли от ожогов, ни боли в тех местах, где его ранил меч Мишель.
Однако о том, что стычка с ней не была сном, можно было судить хотя бы по обрубку цепи, болтавшейся у него на запястье. Впрочем, черт с ней с цепью, кожа на руке снова была нормальной человеческой кожей! Харди чувствовал себя одновременно и гораздо лучше, легче и в то же время несколько ослабшим. А еще, без анестезирующего действия боли, он понял, что ему чертовски холодно. Интересно, может ли он теперь простудиться?
Отскочивший на несколько шагов при его пробуждении пес склонил голову набок и неуверенно гавкнул. Мол, «ты как приятель?».