Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; (Экклезиаст 3:5) Вечер вновь окутал город, теплым покрывалом , сотканным, из уходящего лета, резких дуновений игривого, и уже по осеннему прохладного ветерка и того неповторимого ощущения покоя, в котором, как в тумане, растворяются голоса людей и шум машин, наделяя сердца тем типом сладкой ностальгии, которая так часто посещает наши сердца на исходе жаркого лета, в предчувствии неизбежной осени.
Марико, накинув легкую, белую курточку, сохранившую на себе аромат больничной прачечной, и въедливый, щекочущий ноздри душок «Дезоксина»,
тихонько брела по улочкам, отделявшим ее, от маленькой ее квартирки, словно птичье гнездо примостившейся на последнем этаже, серой и облупившейся многоэтажки, лицемерно являющей миру покрашенный и выскобленный фронтон, и стыдливо прикрывающий черный ход, щерящийся железной ухмылкой, проржавелых насквозь пожарных лестниц, со своими неизбывными запахами прелого мусора, и кошачьей мочи.
Оттани редко пользовалась главным входом, «Нюхать, кошачью мочу и наблюдать за дрыхнущими бомжами мне удобней, чем каждый раз дежурно улыбаться, таким же лицемерным, как и само здание, жильцам, кстати, таким же серым, как и его фронтон, да и кивать головой, и делать вид, что тебе очень смешно от сальных шуток домоправителя»- повторяла она, Джульене, возясь с ключом задней двери.
Марика возвращалась домой и на этот раз, только дома ее никто не ждал, в окне на 13 этаже, не горел свет, и девушке просто не хотелось домой, туда ее толкало лишь то чувство, что гонит нерадивого ученика на контрольную, в школу, хотя он и не выучил ни абзаца.
Изменив своим привычкам, девушка, вывернула из тесных переулков, и двинула напрямик через пустеющую улицу, с тоской разглядывая прохожих, Марико, то и дело говорила себе, что их то дома кто то ждет, да, хоть пускай, это и будет, капризный ребенок, ворчливая жена или уже успевший набраться пива муж, да хоть и собака успевшая обгадить пол в отсутствии хозяина , и перегрызшая все до единого шнуры в квартире, но все это лучше, чем звенящая тишина, услужливо поджидающая Марику дома.
Буркнув приветствие, удивленно поднявшей брови консьержке- негритянке, она шмыгнула в лифт, вдавив до упора прижженную сигаретой, кнопку 13 этажа.
Тихое шуршание лифта казалось ей звуком заносящегося над ней топора, а когда он остановился с легким толчком звякнув на прощание, Марико тяжело вздохнула и, волоча ноги, поплелась к выкрашенный в ярко синий двери примостившейся в глубине коридора у самой пожарной лестницы.
Скрипнув дверным замком, она вошла: девчонки так и не успели обжить эту крохотную и по-своему уютную квартирку, вдоль стен еще стояли не распакованные коробки с вещами, повешенные джульеной и Марикой жалюзи висели слегка кривовато, а холодильник еще не успел наполниться «вкусняшками» так обожаемыми девочками, Джульена никогда не понимала как Марико, умудряется уплетать такое количество пищи, совершенно не толстея, и с завистью провожая все пироженки , отправляющиеся в рот демоненка.
Теперь в квартире стояла та самая гробовая тишина, которой так боялась Алия, включив свет в прихожей, Марико обомлела, по квартире словно пронеслась стая ищеек, переворачивая на своем пути каждую встреченную вещь, более того оставляя за собой кислый запах алкоголя и потного тела, в комнате буквально воняло чужой злобой, приправленной соусом из девичьего отчаяния и страха, отлично гармонируя с творящимся в квартире погромом.
Создавалось впечатление, что некто одержимый каким-то неестественным желанием, изгадить тот мирок, что девушки создавали вместе, крошил все, что в его понимании могло придать, съемной квартире, хоть видимость уюта.
Разбитые самодельные вазочки, которые натащила в квартиру Марико, теперь устилали пол ковром из глины и стекла, купленная Джульеной Картина валялась на постели смятой и грязной, хрустя черепками, девушка приблизилась к постели и взяла в руки картину, нереальность происходящего завораживала ее , девочке казалось, что она во сне каком то злом, и оттого все менее реальном сне, и что стоит лишь захотеть, и она вновь проснется, но сначала надо досмотреть сон до конца, в картине, точнее в скетче, сделанный одним уличным художником в подарок Джульене, красовалась дырка прожженная сигарой, ровно на месте глаза, изображенной на ней в образе волшебной феи девушки.
Словно во сне, Марико начала убирать распотрошенную постель, сдирая с подушек наволочки, украшенный грязным следом от мужского ботинка, стряхивая пепел, щедро рассыпанный по полу, словно в доме извергся, вулкан, изрыгающий из себя стойкий тяжелый и сладковатый запах табака.
Кухня, комната даже балкон, представляли из себя какое то поле боя, человек, пришедший сюда, попросту хватал вещи Сарзак не разбирая, что и как, стремясь нагадить, насолить унизить, Марико казалось, что Джульена присутствовала при этом, будучи лишь безмолвной, свидетельницей происходящего в квартире, что представление, разыгранное неведомым вандалом, в их гнездышке было сыграно только для нее одной.
С одеждой было также, все новые наряды, Джульены остались на полках, впрочем чередуясь со старыми, включая белье, Алия равнодушно пошарила в ящичке с трусиками, легко нащупав, их заначку, к слову нетронутую , почти тысяча долларов, отобранных на будущую машину, она перевела взгляд на свои коробки распакованные лишь частично, часть перевернутая, и распотрошенная, с все теми же следами мужских ботинок на них, девушка безразлично хмыкнула и принялась убираться.
«Дерьмо надо разгребать! Просто брать и разгребать!» - вспоминал она фразу сказанную старым танцором главному герою в ее любимом фильме.
-Вот и буду разгребать - тихо сказала она сама себе, и взялась за пылесос и швабру.
Черепок за черепком, в мусорный пакет отправлялось ее прошлое, то прошлое, что давало маленькой демонице вдохновение, заставляя поверить в то, что на этой земле , в этом мире точно лучше, чем там откуда она пришла.
Разбитое зеркало смотрело на девушку с какой то издевкой , показывая в своих покрытых трещиной гранях, то демоническое то человеческое обличье девушки, дразня ее , а может просто заставляя понять и принять ту правду, что человеческий мир, немногим лучше, а может и куда хуже мира демонов и тварей.
- Зеркала делятся на льстивые и разбитые!- произнесла она с грустной, саркастической ухмылкой . Потом настала очередь кухни, шаг за шагом Марико делала то, на что неспособна была всю жизнь - наводила порядок, елозя тряпкой по полу, гудя пылесосом девушке становилось легче, простая работа отвлекала, заставляла забыть пускай на час но это сладостное забытьё было так нужно маленькому чертенку.
Шаг за шагом квартирка преображалась, Алия даже чувствовала какое-то пускай мимолетное, но облегчение, а потом Марико нашла ноутбук, тот дорогущий и красивый ноутбук, которым так хвасталась Жуля, с разбитой крышкой и раздавленным экраном он оказался закопан в одну из коробок с Марикиными вещами, о которой руки у чертенка так и не доходили, красный блестящий он теперь напоминал моток проводов да осколков экрана.
Сев на пол и прижимая к груди разбитый компьютер, девушка заплакала, не имея ни сил, ни желания сдерживать себя, сначала тихо , потом сила ее голоса нарастала вместе с тем клубком эмоций и боли, что как снежный ком рос в ее груди, грозя заполонить там все, сжечь душу и разум, в конце концов, он вырвался, вырвался криком диким и полным такой боли и отчаяния что треснувшее зеркало, ехидно отражавшее Марику и все ее боль разорвалось тысячью блестящих осколков, а волна боли, точно крик мифической Баньши, оплакивающей безвозвратную свою потерю, пронеслась по дому сбивая жителей с ног, заставляя закрывать уши от этого нестерпимого дикого вопля первобытной боли и ярости, бытовые приборы вырубались пораженные этой волной и на несколько минут дом погрузился во тьму, но боль ушла, а вместе с ней прекратился и этот дикий вопль, заработали телевизоры и холодильники, а люди недоумевая, смотрели друг, на друга вращая глазами, с отразившимся в них чужими страхом и болью.
Осталась лишь синеволосая девочка-подросток, с синими, как небо волосами, тихо плачущая в своей постели, размазывая слёзы по хорошеньким своим щечкам, и обнимающая холодный и мокрый от слез ноутбук, словно плюшевого медведя и пустота в сердце, которую не заполнить и не избыть.
Спи девочка, засыпай, пускай новый день яркими лучами утреннего солнца осушит твои слезы, пускай его лучи точно копья поразят тьму, которая поразила твою душу, и ты восстанешь из царства снов, подобно фениксу восстающему из пепла, спи и пусть сон восстановит твои силы, что б бороться за то, что по настоящему дорого для тебя, то ради чего стоит бороться, а сил для этого потребуется немало, измени свою жизнь, и измени кардинально, начав с чистого листа, теперь же спи и улыбайся во сне Марико, дочь демона и той, что мы когда то звали ЭвтерпойКартина: Марико в демоническом облике: