Со своей достаточно удобной наблюдательной позиции Урсион следил за спутниками, которые совершали, с его точки зрения, совершенно излишние телодвижения. Ничего важного до проповеди жрицы случиться не могло, а в случае критических последствий после проповеди любые приготовления оказались бы бессмысленными. Кроме сделанных самим магом, разумеется. Но наблюдать все равно было интересно.
Черный завязал беседу с одним из серых. По началу их Урсион не заметил, но нестандартные для зевак позиции выдали в них людей, которые пришли не просто проповедь послушать. Либо служители закона, либо тайная гвардия Айомедеи. Бандитам так открыто тут появляться смысла не было, а о "поддержке" Разелаго бы их предупредил. Идея попытать одного из наблюдателей была интересной, но в ее плодотворность ее Синий не верил. Когда человек имеет серьезные поводы наблюдать за чем-то и поглощен этим занятием, попытка незнакомого человека отвлечь его разговором вряд ли вызовет что-то кроме раздражения.
Зеленая, после непродолжительной беседы с шерифом, была выдворена с площади вместе со своим эйдолоном. Хотя и уходила с видом донельзя надменным. Кимри отправилась за ней, в очередной раз разругавшись с тетушкой. Наверняка на почве ленты архибарона. Мысленно маг поздравил себя с тем, что уговорил призывательницу не брать эту тварь извне на задание. Луслик и та престарелая парочка вполне могли быть в толпе – религии, подобные Айомедианству, опираются на обиженных и обездоленных, обещая тем защиту и справедливость. И они всегда готовы положить десятки тысяч людей в крестовом походе там, где можно обойтись несколькими ударами кинжала или каплей яда. Или же, напротив, прибегнуть к помощи мастеров плаща и кинжала, брезгливо сморщи нос и работая через "нейтральных" посредников, чтобы эффективная работа не дай бог не замарала их чистых рук.
Пока Синий отвлекался на свои размышления о религиях и их последователях, место собеседника Стейлиш-старшей занял Стальной. И беседа, похоже, завязалась. Урсион промотал в голове события прошедших дней, выделил из них поведение латника и улыбнулся. Если не будет неожиданностей, он сделает именно так, как предложит маг. Потому что это наиболее разумный путь действий и соответствует внешне проявляемой мотивации Стального. Он показал на него пальцем и прошептал заклинание, приложив кусочек медной проволоки к губам.
Проповедь началась вовремя. И была на редкость интересной с точки зрения будущего города. Как было неоднократно замечено на собрании в Пепельном Доме, призывы к бунту (а проповедь, вне всякого сомнения, являлась именно им) являются преступлением. Не важно, читала Тиливия чужое письмо или заготовленную речь, тот факт, что она озвучила эти слова прилюдно, при большом скоплении народа, в данном контексте - все это должно было лечь в основу приговора. Но приговор должен был вынести архибарон.
- Это Синий. Не требуй ареста. Оставим вопрос архибарону. Надо утихомирить толпу. Нужна речь с трибуны. Затем разогнать. Пусть по домам подумают о революции, с семьями рядом, а не трактире с друзьями и элем. Кровью вину искупают обычно.
Прошептав послание, маг зашагал к охраняющим шлем близнецам, произнося заклинание магического зрения. Штука могла быть непростой. А если его носил настоящий ангел, то могли остаться следы, незримые для человеческого глаза, но вполне заметные для взгляда мага. Но даже если владелец был обычным человеком, принадлежащий ему предмет мог позволить достаточно опытному провидцу найти его даже за сотни миль. И, вполне возможно, архибарон имеет возможность прибегнуть к услугам подобного мага. Подбор свитков, полученных от Разелаго, не показался Урсиону случайным.
А в отсутствие магии оставалось прибегать к логике. Которая давала неутешительные результаты. То, что жрица пошла на столь откровенные действия, говорило либо о безумии, либо об основанной на чем-то самоуверенности. Безумием фанатика легко объяснять все вещи, но недооценивая противника, ты сам льешь яд в свою чашу. Значит, самоуверенность. Расчет на общую поддержку – вряд ли. Немало людей отправились восвояси, услышав призыв к восстанию, пусть даже и не немедленному. Расчет на бездействие власти – возможно, Стейлиш не предприняла попытки прервать проповедь или закрыть выставку с одним экспонатом. Пока. Возможно, для нее спокойствие и здоровье жителей Лонгакра выше закона. Интересно, как это в ее голове сочетается с ужасами революции, которую предлагает Пятый, вроде бы, Рыцарь Меча? Это могло стать проблемой. До какой степени – Урсион рассчитывал увидеть в ближайшие минуты. Расчет на помощь извне – наверняка. Причем эта помощь, скорее всего, была недалеко. Пострадать за веру для айомедианцев благо, но не бесполезно пострадать. Жрица рассчитывала на спасение в случае проблем с законом, или возможное бегство. Причем верила в одну из этих двух возможностей настолько, что готова была рискнуть жизнью своих сыновей.
По всему выходило, что где-то с Лонгакром крутится какой-то Рыцарь-Ангел. В существовании оного Урсион не сомневался. Ложь не была оружием приверженцев Айомедеии, и будь эта фигура выдуманной, раскрытие обмана навредило бы делу Тиливии больше, чем что бы то ни было. И это можно было сделать оружием против нее – убедить жителей Лонгакра, что она лгала им. Но для этого надо было убить настоящего Рыцаря-Ангела. Посмотрев вблизи на шлем, маг тяжело вздохнул. Подобная красота говорила о том, что Ленция Виссерин имела доступ к работе первоклассных кузнецов. И, пожертвовав серебряный шлем ради демонстрации, не испытывала недостатка ресурсов. Что придавало слову "Великое" в подписи неприятно материальный запашок. Но, одновременно, действовала она не напрямую, в лоб, а по-умному. По правде говоря, если бы Ленция прорвалась в город, убивая слуг Фекса на своем пути, и начала произносить пламенные речи с перевернутой тележки, Урсион был бы спокойней. А сейчас архибарону предстояло столкнуться с войной идей, подпольем и прочей подрывной деятельностью. Вот только Синий подозревал, что и сам архибарон предпочтет действовать не напрямую…