Джонни Чик
Валетт застыла с опущенной головой, опущенные руки сжимали цветок:
- Я не понимаю, о чем вы, сэр, - голос её срывался и дрожал. - Простите меня, господин, я мало образована и не знаю, как сила может быть нечистой. Она просто есть, и всё. Большая, маленькая, слабая, сильная - кому какая досталась от рождения. Она же у всех есть, - она на миг вскинула глаза и тут же, испугавшись такой смелости, вновь их опустила, не смея глядеть на Джонни. - Я просто портниха, это мой дар и талант. Милорд говорил, что талант большой, но ... Он так добр, что мог перехвалить меня, чтобы подбодрить, - легкая светлая улыбка скользнула по губами девочки - как каждый раз, когда она говорила о милорде - и тут же увяла. - У вас ведь тоже ведь есть сила, - запинаясь, проговорила Валетт, опустив голову еще ниже. Светлые волосы её рассыпались, завесив лицо вуалью. Но даже теперь она не решалась поднять на Джонни глаза. - Вы так замечательно танцуете и так умеете внушить веру в себя. Я... Извините меня, сэр... я... Не знаю, что значит фея и чертанка. Я обычный человек, простите меня, можно, я пойду?
Джонни не видел ее лица, полностью скрытого волосами, лишь только слышал запинающийся дрожащий голос и тихое шмыганье носом.
Джозайя Фишер. Билли Риган. Грета Мюллер.
Джозайя не глядя схватил первое, что попалось под руку - это оказался легкий изящный поднос, который держал в руках один из лакеев. Пирожные и засахаренный фрукты градом посыпались на самого Фишера, на молодого лорда и на брызнувших в стороны дам. Однако сам поднос в цель не угодил, выскользнув из рук парня и со звоном упав на пол. Лакеи и несколько решительно настроенных гостей тут же бросились на Фишера, скрутив и его.
Билли, согнутый в три погибели вновь обратился к туману, который уже подвел его один раз. Или не один? Не сделал ли парень ошибку, доверившись незнакомой непроверенной магии? Что, если туман обманывал не окружающих, а его самого? Но другого выхода Риган в запале боя не придумал, а ввериться миротворческой речи Греты, вероятно, не захотел. И он ударил туманом по глазам. Всех в этой комнате - велел он туману четко и ясно. И туман послушно потек с его пальцев, стремясь захватить всех. Всех было много, огромный зал с танцующими, гуляющими, беседующими, флиртующими, играющими в карты, слоняющимися без дела и решающими свои проблемы гостями замка.
И вот лакей - сначала один, потом другой, третий - заморгали, будто что-то защипало. Туман пополз дальше, рассеиваясь до прозрачности - и вот Иоганн мигнул, смахивая невесть откуда взявшуюся слезу, а следом и Ликензайт вынул платок, протирая глаза.
Но их - всех - было слишком много. Лишь небольшой зуд и жжение - вот и всё, на что хватило распыленного по всему залу тумана.
Иоганн, отмахнувшись от нападавших, смотрел только на Грету, не обращая внимания ни на перепачканный костюм, ни на беснующихся Фишера и Ригана. В общей суматохе, шуме, восклицаниях и беспорядке его интересовала только она.
- Леди Мюллер, - в его глазах было смятение. - Ваши товарищи... - Он подбирал слова, отчаянно отыскивая выход из дикой, кошмарной, невероятной ситуации, потом взглянул на Ликензайта. - Отец, я прошу вас...
Фон Ликензайт стряхнул кусочек крема с рукава парадного камзола, покачал головой:
- Они преступники, Иоганн, - с оттенком грусти сказал он. - Я не могу выпускать бандитов на улицы города. Их должен ждать суд и наказание.
- Но сегодня... - Кессер умоляюще взглянул на отца, и тот, видимо, уловил в его взгляде что-то важное. Задумавшись, Ликензайт плотно сжал губы, покачал головой, сочувственно вздохнул.
- Сегодня самая длинная ночь, - сказал старый лорд. - Ночь, которая не закончится, пока не исполнится предначертанное. А если им предначертан суд и... - он оборвал себя, не желая озвучивать результат суда. - Впрочем, мы узнаем это. Ты прав, сын мой, в эту ночь я не могу судить и карать детей, пришедших на бал, даже если они безумны и неблагодарны. Этот бал мы устраиваем совсем не для этого. Эта ночь однажды вернула мне сына, и, возможно, совершит еще несколько добрых дел.
Фон Ликензайт повернулся к Грете:
- Я не отпущу их сейчас, - он принял решение. - Выпустить двух юных бандитов на мирно спящий город? Нет, даже мой сын не сможет уговорить меня сделать это. Но когда настанет утро, мы вывезем их за пределы моего владения с условием, что они никогда сюда не вернутся. Вы же, леди, - он поклонился, выказывая ей уважение, - ни в чем не провинились перед гостями и вольны быть здесь сколько пожелаете и приезжать, когда пожелаете. Право, отрадно видеть столь здравый разум в юной гостье.